Я знаю - Бог дарит таланты.

Спокойно, он дарит не всем,

На ком-то устал, отдыхает,

И тот не получит совсем.

Я знаю - Бог дарит подарки:

Судьбу, где родиться, кем быть.

В кого нам влюбиться он скажет,

Кого нам вообще не любить.

Но разве Бог дарит несчастья?

И страх, чтобы знали мы боль?

И разве на раны-обиды

Он сыплет без устали соль?

Я чувствую Бога в сонате,

В мелодии, в добрых глазах,

Я чувствую Бога в характере

И в вечно прекрасных делах.

Но разве от Бога подарок

Комок этой сплетни и слух

О том, что убили рисунок

И свет его дивный потух?

Не всем же разделено поровну

Быть добрым и умным во всём -

А лень? А упрямство? А глупость?

А это откуда несём?

Невежество, наговоры,

Нелепость и варварство боли,

Полны, как песком, наши души.

Мы воем от этой вот соли

На раны и на участье,

На бедное наше на счастье,

Которое нам подарили,

При этом не научили,

Что с этим подарком делать?

Как нам его уберечь?

Как тайну понять, осмыслить

И кто её должен стеречь?

А раньше не только лишь брали:

Подарок передавали-

Да, дальше другим по наследству,

Не быстро, но с самого детства…

По капле и в творческом жаре

Таланты передавали!

Учили нас видеть не просто,

А умно и правильно – остро.

Учились понять мы творенья

Великих – как тайны ученья.

Учили нас силе и правде!

Был каждый учителем, кстати -

И дед, и отец, и прохожий

Учили нас этой  вот стати,

Когда ты мог не страдальцем,

Не просто завистником жить-

Ты мог бы быть капитаном

И в море открытом плыть.

Тяжёлые, пыльные книги -

Хранятся они до сих пор.

Ты думаешь - учишь уроки?

В глазах твоих грустный укор:

Зачем мне, скажите, музыка?

И сложность вот эта вся?

Зачем мне нужна математика?

И так получу не прося...

Ты прав -  сегодня не просишь

На хлеб – и спасибо судьбе!

Сегодня  ты просишь мира,

И мир уже просят все.

И эта мечта о мире

Находится в этом ларце -

О нём и не все – то знают

И знать – то хотят не все.

А точная карта счастья

Сложена и лежит,

Открыть её может каждый,

Но каждый туда не спешит.

И путь по ней - он не лёгкий

И жизнь совсем не проста,

Поэтому есть ленивые

Они говорят: « Пуста

Коробка эта от Бога

И ничего в ней нет!»

Ну что ты на это скажешь?

Какой ты дашь им ответ?

Я очень прошу: « Не лгите!

Вы бездари! Бог вам не дал!

И он, этот Бог, свидетель

Никто у вас не украл

Желание, страсть учиться

Быть сильным и честным стать.

Вы просто не получили,

Когда он устал раздавать».

Никто не мешает нам в гору

Идти, тяжело шагать,

Не видеть годами неба!

И головы не поднять.

Не просто идти – только кверху,

А там, на этой горе -

Поверь мне- нет там богатства,

Не цель оно в этой судьбе...

Там ларец в ущелье спрятан

И тот, кто его найдёт,

Будет всю жизнь учиться

И тайну эту поймёт.

И чуду он поразится,

И будет им ослеплён!

И с этой волшебной минуты

Он будет добр и силён.

Жить он начнёт этим чудом

Искры его разжигать,

Из каждой идеи и мысли

Учения продолжать.

Он будет не просто сильным-

А долгую жизнь проживёт,

Пока он ученье осмыслит,

Пока его не поймёт.

И надо ещё переправить

Чудо и волшебство!

И как по туннелю из сердца

К другим это чудо ушло:

В желании быть особенным,

Друзей повстречать в пути...

Стихи мои не простые

И если устал ты, прости...

Океан боли в его глазах (Глава -4)

Он прекратил быть славным парнем. По инерции продолжал лыжный спорт. На первом курсе даже поехал в Свердловск на соревнования, но через какое – то время понял, что изучение анатомии, латинских названий и терминов, требуют всех его сил и времени без остатка.

В первый же день студенчества они подружились. Он, замкнуто – серьёзный на вид человек, и Саша Панкратов – студент с широченной доброжелательной улыбкой и непропорционально огромными руками, в которых он с помощью костылей держал своё крупное тело и сумку с тяжёлыми учебниками. Переболев в детстве полиомиелитом, Саша видел в новом молчаливом друге такого же весельчака, каким и он сам был. Они, в белых халатах,  неуклюже висящих на их спинах, скрылись за тяжёлыми дверями их медицинского института.

Заикание, очень не быстро, начинало оставлять его. В выпускном классе школы, его отец добился встречи с Михаилом Куни.

Они узнали друг друга. Профессор, владеющий даром исцелять и мальчик, которому в будущем предстояло взять на себя ответственность за жизни других людей.

- Я могу говорить, не заикаясь - послушно, громко и четко повторил он за великим гипнотизёром.

- Ты будешь всегда говорить только с доброжелателями! - как заклинание произнёс Михаил Куни, пристально глядя в глаза юноши, и эти слова решили все проблемы с заиканием. Недоброжелатели навсегда остались без его внимания.

Ещё несколько дней, после встречи с феноменальным исцелителем, он говорил гладко. Потом заикание вернулось, но в очень легкой форме, и специальным дыханием, снималось в трудных ситуациях.

Личная жизнь проходила по параллельным рельсам. Он старался, перескакивал с поезда на поезд, бежал и … иногда не успевал вскочить на подножку последнего вагона.

Родственниками жены, он не был принят. Таких, как он молчунов, не объясняющих своего поведения, не владеющих манерами светского человека, в семье его жены не любили. Кроме того он был молод, и не мог обеспечить свою жену ничем.

Насмотревшись фильмов, в которых герои комсомольских строек создавали семьи без кола и без двора, они поженились, и под холодно – враждебными взглядами родственников, начали несчастливую жизнь. Они были вместе, когда на улице шел проливной дождь, или завывала вьюга, не предавали друг друга, но насмешки и неверие в их брак,  ощущали на себе каждое мгновенье.

Все были уверены, что они разведутся, и они тоже.

Ему давали понять, что он не может быть ни мужем, ни отцом  родившейся дочери.

Они расстались. Студенческие дни окрасились в сумрачные тона одиночества, но он продолжал каждый день с Сашей Панкратовым скрываться от всех бед и проблем за тяжелыми дверями медицинского института.

Однажды, он встретил её  в толпе, около оперного театра. Она торопилась по своему студенческому маршруту. И он обнял её, как раненый зверь. Это объятие было похоже на нападение.

Каждый месяц он приносил скромную сумму, которую удавалось заработать, и отдавал ей вместе с сеткой красных яблок.

В один осенний день он украл крошечную дочь. Бежал с ней по холодным улицам,  согревая дыханием маленькую свою красавицу. А его уже искала милиция с собаками, которым дали понюхать пелёнки малышки…

А потом вмешалась Весна! Она возмутилась, и со всей своей уверенностью наступила после целого года невзгод.

Они зашли в новый ресторан «Россия», и почему – то их никто не обидел и не оскорбил. Цыплёнок – табака был рад распластаться перед ними, и музыка ресторанного оркестра, окутала их теплотой и любовью. Рядом стояла коляска, в которой спала их восьмимесячная дочь, имея в виду, что у неё есть папа, а не только мама.

Они продолжили свой путь, трудности которого только начинались.

Океан боли в его глазах ( глава -3)

- Ты можешь быть хоть кем! Режиссером театра, инженером, учителем, врачом – говорила ему я.

Он смотрел на меня с улыбкой, грустней которой не было ещё на этом свете. Я знала, что он имеет в виду. Заикание.

- К –к-к-каким ин- ж –ж –женером? К – к- каким в -в- врачом? Я же з-з-заика!!!

Кстати сказать, он никогда не стеснялся, что он заика. В классе была такая обстановка, что он был свой среди своих. То, что хотел сказать, всегда понималось быстро и правильно. Его никогда не обижали и не дразнили. Ни одного такого случая не было. Он сам был настолько добр, что детская жестокость не существовала рядом с ним.

- А как я учу четырехголосные фуги? Ты что думаешь, я способнее тебя?

Четыре такта учу два часа, и это среди музыкантов норма!

От меня он узнал, что такое нотная ткань, как я кропотливо выучиваю сначала микрофрагменты, а потом соединяю их в целое полотно произведения.

Он был первым человеком на Земле, которого не интересовала чувственная сторона музыки. Фактура нотного текста притягивала его восхищенный взор, и я передавала ему коды, секреты, тайны и способы выучивания нотного текста.

Не просто умение воспроизвести то, что композитор записал в виде пассажей и аккордов, а исполнить музыкальную мысль в нужном темпе, ритме, в стиле и подобрать правильное дыхание интонаций в каждом интервале.  Всё это выглядит легко и просто для слушателей, а для музыканта серьёзнейший труд.

Он жадно впитывал каждое моё слово, и понимание в освоении непостижимо трудного материала в музыке, открывало ему его перспективы.

- Ты пойми! – продолжала я – у меня нет абсолютного слуха. Всё, что я умею за инструментом – это результат труда, честного и кропотливого.

Перед ним были летние месяцы подготовки в медицинский институт, который он выбрал. Телеграммы, приходившие от него, я получала находясь на каникулах у своей тёти в поселке Ижора, Ленинградской области.

Мы умели тогда побеждать! Вы тоже это помните. Его все любили, но верила в него только я.

«Химия – 5. Целую!», «Физика – 5. Целую!»  - это текст телеграмм, которые я храню до сиз пор.

Чудо произошло! Его приняли в институт. И, как подменили.

Океан боли в его глазах ( глава -2)

Многое осталось там, где были отец и мать, сестра и брат. Он был младшим. Всё знали его особенности – он любил лыжи, и занимался спортом много и увлеченно. Ему покупали на смену поломанных, новые лыжи, и он постоянно готовился к соревнованиям. Это было незабываемым счастьем, ощущать скольжение в сверкающих красками закатах, соревноваться в силе духа с самим ветром, и принимать вызов от трудностей и испытаний, которые его ожидали за углом.

- Кем ты хочешь быть? – спросила я его, когда мы уже заканчивали школу

Этот вопрос у нас появлялся достаточно рано, потому что школа уже давала тропинки и направления, по которым мы чувствовали своё призвание.

Он был философом и поэтому все дороги были перед ним открыты. Но нужно было выбрать одну.

Он молчал, и тогда я повторила свой вопрос:

- А кем ты хочешь быть?

Он посмотрел мне в глаза, которые объясняли всё намного выразительнее всех вместе взятых слов.

Заикание сопровождало каждый его вздох. Каждое слово – это дикое напряжение мышц шеи, лица и нервов. Школу он заканчивал письменно. Его любили в классе.  У него было много друзей, и они держались вместе. Он восхищался Вовкой Востриковым, который с легкостью у доски выводил свои математические формулы! Его другом был Витя Козочкин, Боря Рейзер. Он всегда ценил тех, кто был рядом с ним. Учителя любили его. Его философский магнит притягивал хороших учителей. Он понимал, что ему надо много учиться, прежде чем он начнёт помогать другим людям.

Классный руководитель, Борис Эрнестович, был действительно руководителем. Интеллигентность этого человека помогла многим подросткам выбрать правильную дорогу в жизни. Прилуцкий Борис Эрнестович – каждый из его воспитанников, был достоин этого грамотного и образованного человека. Он не давал никаких обещаний, не делал поблажек, но дарил уверенность в себе, в свои силы и возможности.

Океан боли в его глазах ( Глава - 1)

Он шёл по слякотному дню, с поднятым воротником узкого ему пальто, с короткими рукавами,  и ни на кого не смотрел. Умер его отец. Не внезапно… Он долго болел, и все знали, что отец неизлечим. В одно воскресенье, когда никто не знал, что это воскресенье привело с собой Смерть, позвонили и сказали ему срочно приехать. Те, кто звонили, уже знали.

Запомнился туман горя, осиротевшие лица и опустевший мир…

После похорон, на следующий день, он вышел на работу в нейрохирургическое отделение, где ночами, студентом медицинского института, подрабатывал медбратом. Его уволили за прогул…. Видимо он отключился от реальности на несколько дней и не сообщил на работу о своём горе.

Он вскоре нашёл другую работу, но тогда впервые узнал, что на понимание и сочувствие он рассчитывать не может.

Сам он понимал людей без слов. Те, кто с ним общались, сразу же замечали, что не нужно длинных объяснений - он понимает мгновенно,  объемно и, самое главное, способен понять то, что невозможно выразить в словах. Все открытия, существующие в мире, собираются около него, притягиваются магнитом и он пользуется ими, как инструментами, для восприятия и осознания происходящего.

С четырех лет тяжёлое заикание. Его, ребенком, напугал кукарекающий петух. Уже в школьном возрасте, он понял, что внутренняя речь, заменяет ему общение с людьми.

Он перечитал огромную библиотеку классики и собрания сочинений великих писателей, перед тем, как вошёл в мир реальности. Подростком он уже ориентировался в истории и политике. Сделал какие-то свои выводы, умозаключения насчет Чехова и Толстого, Диккенса и Джека Лондона, Фейхтвангера  и навсегда расстался с миром литературы и искусства. Он посетил эту страну образов и героев, и они поселились в его душе и памяти на всю жизнь.

Смерть отца открыла ему тяжелую огромную дверь, на которой было написано: «Жизнь».