Женщина (глава - 7)

  

На следующий день их уже не было в моей жизни. Я больше не помнила лиц и имён этих новеньких одноклассниц. Они как- будто исчезли навсегда.

   

 Спустя много лет, я узнала, что одна из трёх этих девочек, родила ребёночка от нашего же одноклассника, и он её бросил, не женился на ней.

Странно было слышать, что её судьба не сложилась... А как же этот уверенный её вид? Кто посмел сразиться с  презрением её тёмно-синих глаз? Кто-то посмел не выполнить её желание или приказание? Смелее нас только наша судьба. Она вольна делать с нами всё, что захочет.

Через 10 лет, я встречусь с одной из них. Тогда в детстве, только однажды я была у неё дома. Поразила мебель из красного особого дерева. Я не пишу об уюте -  ковры не только на стенах, но и на полу. Мама ласковая, и сама моя одноклассница у себя в доме выглядела добрее. Её отец был военным, и странно было видеть его дома, с теплой шалью на плечах, которую заботливо накинула его жена.

Уже в двадцатилетнем возрасте эта в прошлом моя одноклассница будет проездом в нашем городе, и по телефону попросит меня приехать на вокзал. За столиком вокзального кафе, она расскажет мне, что её преследует эта история в парке.  Она откроет мне план «Барбаросса», который должен был повеселить их в тот страшный для меня вечер. А я буду смотреть на неё, улыбаться глазами и скажу, что не помню ничего...

Дома меня уже ждала двухлетняя дочь, муж студент медицинского института, и  хотелось, чтобы она побыстрее закончила свою исповедь, потому что не понять ей было и раньше и теперь, что мир моих новых подруг и друзей, оставил все эти события, как щепки от корабля  разбитого детства, на берегу давно мной оставленного острова смятения ...

   

На завтра у меня должна была быть последняя репетиция перед госэкзаменом – я уже работала концертмейстером у духовиков и у оркестровых дирижёров - читала партитуры, и чтобы быть в форме, необходимо было заниматься день и ночь.      Она скажет мне, что я красавица и  очень похожа на Элизабет Тейлор.

Мы рассмеёмся и обнимемся. Оглянувшись, увижу, что она смотрит мне вслед - встретимся глазами и навсегда запомним друг друга.

Женщина (глава - 6)

И вот как-то на уроке я получила записку: «Приходи в парк в 19.00» и подписи...

Мысль глупая, но выдавшая причину моего влечения к этим девчонкам была такой: «Наша взяла!»  Я победила – барабаны стучали в моём маленьком, но тщеславном сердце.

   

 Конечно, я пришла раньше, назначенного в записке времени. Бродила около главных ворот, единственного в нашем городке парка, и почему-то было прекрасное настроение. Мне представлялось, что сейчас мы все соберёмся, будем бродить по аллеям, может  быть прокатимся на каруселях, или сдвинем скамейки и будем болтать - столько интересного можно рассказать друг другу... И самое главное, рухнет эта стена отчуждения и высокомерия!

Темнело. Часы при входе показывали сначала 19.15,а потом и 20.00 ... Недоумение и тревога подошли близко, но слабенькая надежда не давала мне уйти домой. По-прежнему я не хотела соглашаться, что кроме добра, на свете есть зло, кроме правды – ложь. В оцепенении, сжавшись от холода и обиды, стояла я и уже просто тупо и упрямо не уходила.                

 Вдруг из-за кустов, недалеко от меня, услышала хихиканье. Вне сомнения, это были их голоса. Я побежала, забыв о том, что меня заставили так долго ждать. Но хихиканье доносилось уже с противоположной стороны аллеи – я ринулась в темноту... Они начали меня мотать, увлекая в глубину парка.

Бегала я, как затравленный зверёк. Хохот доносился то позади меня, то впереди, то вдалеке, то близко... я падала, поднималась и бежала, уже не понимая куда, утирая слезы. Боль, поцарапанных о кусты рук и разбитых от падений коленок, чувствую до сих пор. Боль предательства – невыносимая боль!

       

Наконец я остановилась... Как вкопанная. Мне не оставалось ничего – только понять, что жестокость ищет глупых. И глупая – это я. Не оглядываясь, пошла к выходу из парка. Они почувствовали по моей спине, что «концерт закончен» и время их вышло. Я была сыта по горло! У меня не было ни одного вопроса. Всё было ясно. Они шли рядом со мной, их лица приобрели человеческое выражение.

Они были напуганы, растеряны и огорчены. «Тань! Ты что? Ну, пошутили мы? Ты что шуток не понимаешь?» Не утирая слёз, я уходила из этой истории, унося с собой самый ценный урок на всю жизнь – не смей предлагать себя!!!!

          

Засыпала я, опухшая от слёз, уставшая от пережитого, но понимала, что испытание, длившееся эти жуткие осенние месяцы, уже позади.

Женщина (глава - 5)

Случайно, один только раз, зашла я к одной из новых одноклассниц домой (носила её сумку с нотами до музыкальной школы, ждала, пока её урок закончится и, провожая её домой, по пути спрашивая – как и что она играла). Уютная обстановка квартиры  понравилась мне. А больше всего поразила вязка в кресле... Пастельного цвета пряжа с выпуклым рисунком – с таким видом рукоделия я встретилась впервые. «Мама вяжет что-то...»  - небрежно сказала моя новая одноклассница.

В тот же вечер я поделилась своими впечатлениями со своей мамой, и реакция её определили моё будущее: « Тот, кто умеет вязать и шить, всегда будет сыт, обут и одет!» Мама не ошиблась. Всю жизнь эти её слова звучат в моей памяти.

     

 К занятиям музыкой эти девочки относились с таким же презрением, как и ко мне: «Музыкалка» - так они называли школу, в которой я так мечтала учиться.

Наивно и по - плебейски я просила кого-нибудь из них сыграть хотя бы кусочек из хрестоматии с ярко зеленой обложкой. И однажды это случилось – одна из них, маленькая, миниатюрная, с рассыпчатой стрижкой и в клетчатом пальто с капюшоном, знающая как она нравится всем с момента своего рождения, согласилась сыграть мне «Жалобу» Гречанинова.

Я долго её уговаривала, и снисходительная гримаса оставалась на её лице даже тогда, когда зазвучали минорные аккорды, совсем не ей посвященные...

Она колотила по клавишам, делая мне одолжение, и я  слышала, как грустные арпеджио торопливо жалуются мне и просят спасти их от её неуклюжих рук...

     

Очень часто я была предметом  высмеивания этих новеньких... унижение и первые ростки гордости  появились одновременно. Девочки эти были явно злы. Но я не хотела в это верить! День Рождения, на который они меня однажды пригласили, был совсем не Днём Рождения, а просто вечеринкой в доме без взрослых, где мне предложили выпить спитного. Под насмешливые взгляды и провокационное «Слабо!» я выпила какую-то самогонку и долго не могла подняться с ободранного кресла, борясь с дурнотой на грани обморока.

  

Добрела по тёмным улицам домой, удалось проскользнуть незаметно в комнату, спрятаться с головой под одеяло. Плакала горько от собственной слабохарактерности. Не могла себя понять: что тянуло меня к ним? Мальчишки их типа, надменные «маменькины сыночки» уже присоединились к этим «снежным королевам», а я была «не их поля ягода» - мне давали это понять. Но злой рок держал меня около них, как мишень.

                                       

Женщина (глава - 4)

Вскоре, на уроках труда, открыла для себя чудеса другие – иголка и нитка, вышивка и обмёточный шов, выкройка и фартук, сшитый моими руками. Пожилая, спокойная учительница, усаживала нас, девчонок вокруг себя, и неторопливо учила искусству созидания. Первые изделия, сделанные своими руками, переполняли меня восторгом, который я тщательно скрывала, чтобы не помешать этому волшебному уроку.

Белоснежные  репсовые манжеты и воротнички, сшитые мною из маминой  блузки, оживляли любое старенькое платьице. Всё должно было соответствовать моим  начищенным туфлям. Иногда они промокали под дождем, и тогда я мыла их в раковине и сушила – знала, что мокрыми их начищать кремом нельзя.

И расчёска из противного орудия пыток, превратилась в волшебную палочку!

Я изучала своё отражение в зеркале. И хотя, Леонардо да Винчи считал, что зеркало искажает действительную внешность человека, меня моё отражение вполне устраивало. Изменения в своей внешности воспринимала как чудо из чудес , и не уставала крутиться перед зеркалом. Только вечером, при свете ночника, я могла распустить косу и превратиться из обыкновенной девочки в принцессу…

В ту осень проснулась не только моя женственность, но и впечатлительность.

Жили мы в маленьком городке – там нашли мои родители крышу над головой после того, как потеряли всех и всё во время войны. Уральский этот маленький городок до сих пор в моей памяти остался миром необыкновенным.

Ледяные горки, санки и лыжи, речка и земляника в лесу, осенняя листва и холодные дожди, а после морозной и снежной зимы, наступала весна - ослепительная и душистая, с сиреневым запахом, черёмухой и акацией.

 

Общительность моя раскрывала души соседей –  со мной шутили, приглашали в гости. Ни одна игра с детьми во дворе не начиналась без меня.

...И только презрительный взгляд  новых одноклассниц приводил меня в замешательство и недоумение. Попытки заговорить... прерывались молчанием, которое они, словно щит, выставляли передо мной. После каждого контакта с ними, я робела, уходила в сторону и сидя за партой, чувствовала свою ущербность. Кроме того, что на перемене они ели красивые яблоки, говорили жеманно и свысока, обсуждали других…

Девочки эти учились музыке. Ходили к частной учительнице, и дома у каждой из них было пианино. После нескольких месяцев в школе, они уже не считались новенькими, но всё равно на переменах всегда держались обособленно – маленькие модницы, из мира, в котором мне не нашлось места. Конечно, я навязывалась. Недоступные и холодные, эти новенькие  явно отказывали мне в дружбе, а  так хотелось узнать их поближе!

Женщина (глава - 3)

Как- то вечером, папа обратил внимание на то, как я пыталась тряпочкой протирать свои «демисезонные» туфли. После того, как я поняла, что мы бедны, решила, что аккуратность – это ухоженность. До сих пор так считаю, кстати.

Папа взял из  моих рук одну из туфель и дал урок, впечатление от которого опишу… спустя пятьдесят лет.

    

 Искусство – только так я могу назвать и процесс, и результат этого чуда! Специальная обувная щётка, крем в железных, трудно открываемых баночках – один чёрный, а другой красно - коричневый, почти бордовый, и полоска бархатной ткани. Мой папа прошёл всю войну военным фельдшером. Он многому меня научил на протяжении нашей долгой дружбы - делать правильно перевязку пораненной ноги, чистить картошку, тонко снимая кожуру, варить и жарить, мыть полы и самое главное никогда не унывать!

  

 В тот вечер он, подробно и не торопясь, объяснял мне, как наносить крем на  чистые и сухие туфли, как начищать и полировать их бархоткой. Мои старые потрескавшиеся туфли преобразились. Они были двухцветные – бордовый и болотный вдруг ожили и заблестели. Как красиво сидели они на моей ноге, обтянутой чулочком в резиночку.

   

 Всю эту осень я не могла насмотреться на эти возродившиеся туфли! Конечно, трещинки и потертости этих туфель оставались видны, но не в этом дело. Самое главное было в том, что я поняла, как много зависит от меня. Нет безысходности! Детская беспомощность растаяла и исчезла. Вот что было самым главным.

        

Позже, когда наступили холода, родители купили мне осеннее пальто, мягкого кофейного цвета из красивой и тёплой ткани. Я одевала себя в это пальто, и запомнившееся ощущение счастья,  называю сегодня женственностью.

Женщина (глава - 2)

Глава –2             

Училась я легко и плохо. И чувствовала себя при этом прекрасно! Кроме артистических, не имела никаких других способностей. Полное отсутствие усидчивости – предмет подшучивания моих родителей.

 Я не мучила их - шустро сделаю, как попало, уроки и бегом во двор или на крышу. А там и яблоки, нанизанные на нитку, и семечки сушатся на газетках, и мальчишка, который ждал меня, чтобы похвастаться своими голубями.

Двор двухэтажного деревянного дома – это был целый мир! Во-первых, коровник и вечно жующая корова. К ней настолько все привыкли, как в наше время к разгуливающей кошке. Рождение телёнка – незабываемое событие для всех дворовых ребятишек.

На задворках сараи, связки брёвен. Так в те времена выглядел наш город. Двор – часть моей жизни. Прозвища, игры не только в прятки и классики, но и спектакли, рисование декораций, шитьё костюмов, придумывание сценариев...

        

А утром – опять школа. Последняя парта, окно - самый лучший экран в мире.

Погода менялась от моего настроения – я начинала дожди и разукрашивала узорами зимние окна. Не ускользала от моего взгляда ни птичка на весенней веточке, ни цвет сирени или акации. Под аккомпанемент голоса учителя, мечталось замечательно. Азбука Морзе маленького кусочка мела, летающего по доске и выписывающего формулы, задачки или подчёркивающего придаточные предложения, сказуемые и подлежащие. Так проходили дни и недели.

 

 Старые сандалии сменялись старыми туфлями. Мама их называла «демисезонными», но для моих новых одноклассниц – это были просто старые потрескавшиеся туфли. И вот с этих «демисезонных» старых туфель всё и началось. Секреты привлекательности, таинственные и неразгаданные, подошли ко мне совсем близко.

В дождливые дни сентября, чувствуя, что пришла пора мне меняться - как гадкому утёнку превращаться в прекрасного лебедя, я слонялась по дому, в неосознанном новом состоянии. Этот порыв души, будет нередко меня навещать потом в течение всей жизни, но в те осенние дни была первая встреча с его величеством Вдохновением. «Голь на выдумки хитра!» - эта пословица мне очень подходила долгие годы.

Шел самый настоящий творческий поиск! Глаза, как впервые, осматривали квартиру. На крюке двери одной из двух маленьких комнат, висели папины домашние брюки. Я «сфотографировала» их взглядом. Сказала: «Пригодятся...» Для чего -  пока не знала, но пригодятся. Потом открыла чемодан, выполняющий функцию сундука – там лежали вещи - их не носили, но и не выбрасывали. Порывшись, нашла старый свалявшийся свитер старшего брата. «Ох, здорово!» сказала  себе, чувствуя, что я на правильном пути. Путешествие продолжалось!

Швейная машинка, использовалась, как столик – и она попала в поле моего зрения. «Подольская» - прочитала я. Никто на ней не шил, сломана была давно. Со всей своей творческой энергией,  я пыталась разобраться в её  устройстве. Потрогала ремень – он слетел с колеса. Попробовала его натянуть и получилось. «Хорошо!» - сказала я себе, и состояние  создателя мира  уже не покидало меня никогда.

Творческий путь, как самое интереснейшее путешествие моей жизни, начался именно в тот день. Вечером дипломатические переговоры с мамой насчёт старых папиных брюк и швейной машинки, закончились успешно. О свитере брата даже не требовалось беспокоиться – мама всегда с удовольствием выбрасывала старые вещи. Она никогда не умела перешивать, поэтому хранить старую простыню, чтобы сшить из неё наволочки пришло в голову только мне.

Необходимые разрешения я получила с лёгкостью. Мама знала, что мне всегда нужны были бутылочки из - под закончившихся духов, одежда, порванная по швам и тетрадь, в которой ещё оставались пустые страницы.

Ножницы тупые и ржавые заставили меня потрудиться, но, в конце концов, они помогли мне из старого свитера соорудить безрукавку, подкоротить длинный школьный фартук, раскроить юбочку четырёхклинку из папиных старых китайских брюк. Спокойно, как скульптор, я лепила себя сначала в воображении, а потом в реальности.

Женщина (глава - 1)

В 10 лет я обратила внимание на своё отражение в зеркале. Позже, в старших классах, я буду вырезать странички в журнале «Крестьянка» и «Работница»  на которых мне расскажут о том,  как правильно накручивать бигуди и делать ароматическую ванну, как распаривать лицо над кастрюлей, накрывшись полотенцем, и как укладывать ломтики огурцов на физиономию, а потом двадцать минут лежать на спине.

    

Модные, но недорогие украшения. Сумка, сочетающаяся по цвету с перчатками, нежный тон губной помады... это всё потом.

А первое знакомство с собой было в ту осень, когда нас шестиклассников разделили на две группы – одни пошли учиться в новую, только что построенную школу, а другие остались в старом здании.

Мы ждали встречи с  новыми друзьями, с классными комнатами и коридорами, пахнущими краской. Много новеньких пополнили наш  6-ой класс, и это было событием. Я ещё не знала тогда, что всегда будут мне интересны новые люди. И сегодня, спустя много лет, познакомившись, тут же завожу разговор, приглашаю в гости, вижу то, что на самом  деле не существует. В глупом вижу умного, в злом – доброго, для лгуна у меня уже готовы оправдания.

Даже, имея образование музыканта и любимую работу, пошла  учиться на психолога, чтобы ещё лучше ошибаться в людях - лучше понимать подлеца или предателя, оправдывать вымогателя или бандита, скрягу называть экономным человеком.

      

Но это уже позже, а пока, мне одиннадцатый год. После лета, проведённого с дворовыми ребятами на речке, в отличном настроении, с букетом астр в море учеников, нахожу в школьной сутолоке своих старых друзей и сразу же замечаю новеньких…

      

Все ждут первого звонка, торжественной церемонии открытия учебного года, но моё внимание  привлекают не трибуны и ораторы, а новенькие девочки – одна красивей другой. Платья у них форменные из добротной шерстяной ткани, белые фартучки, отделанные кружевом, туфли – лодочки с беленькими  носочками. На одной из них даже гольфы с помпончиками. Я испытывала новое для себя удовольствие, и разглядывать их хотелось ещё и ещё…

Они тоже повернули свои красивые головы в мою сторону и оценивающе окинули меня взглядом... старые сандалии, штапельный фартук, значительно длиннее прошлогоднего короткого школьного платья, из которого я выросла. Глаза одной из них были удивительного тёмно-синего цвета. Надменность и холод отношения – первое знакомство с теми кто, не зная тебя, уже ненавидит.

    

Через год я навсегда перееду из этого города, в котором родилась, и никогда больше не встречусь с этими девочками, а пока, по сценарию моей жизни, началось испытание, определившее  многое в моём характере, отношении к себе и к другим.

    

 Я отошла от них - чувство неравенства, неполноценности впервые кольнуло моё сердечко. Это был 1960 год. Пятнадцать лет без войны.

 Фильмы, песни, книги о послевоенной реальности – это была наша жизнь. Мы не понимали, что были бедны, но знали  жизнь – это подарок бесценный и удивительный.

«Чем богаты, тем и рады!» - именно так мы себя чувствовали. Победили фашистов, с экрана маленького кинотеатра на нас смотрели герои новостроек, чемпионы хоккея и фигурного катания. «Карнавальная ночь» и «Девушка без адреса», радио с воскресной передачей «Доброе утро», голос Майи Кристалинской, Марка Бернеса и Клавдии Шульженко...

Газированная вода с сиропом, киоск «Мороженное», танцплощадка - можно было сидеть на заборе и видеть не только танцующих, но и старшего брата с его тубой в детском духовом оркестре. Это потом он станет военным дирижером, а пока он не обращает на меня никакого внимания, потому что он – музыкант духового оркестра.

     

Мы были горды и по-настоящему счастливы. Вальсы и фокстроты, парк с аттракционами, демонстрации два раза в году, на которые мы обязательно и с удовольствием ходили, не зная, что отменят эти праздники. И вообще, всё чему мы радовались тогда – это совсем не радость, а горе...

Оставалось совсем немного лет, до разоблачения культа Сталина... Не сравнивая себя ни с кем, мы не знали, что чудовищно бедны. Считалось, что мебель, уют – это мещанство. Одежда, внешняя привлекательность – совсем по-другому мы себе представляли эти понятия. «Весна на Заречной улице», «Девчата» - герои этих фильмов не грустили, а были сильными и правильными. Такими и мы стремились быть.

    

Как одеты героини фильмов, которых играли  Надежда Румянцева или Инна Макарова? Меха? Шелка? Бриллианты? Нет. Совсем другое! Тайну этой женственности я уже разгадала, но тогда, в то первое сентября, судьба приготовила мне встречу с его величеством Презрением. Острое ощущение беспомощности впервые посетило меня, и мы с ним познакомились...