Общение на полутонах

Неделю не выходила из дома, и никакого желания не было даже отвечать на телефонные звонки. Но Света не хотела уступать мне и уговорила встретиться в нашем кафе, как всегда.

- Ну что киснешь? День такой прекрасный!  Что случилось? – у нас пасмурный день – это прекрасный день. Мы о пасмурной погоде мечтаем всё наше долгое и очень жаркое лето.

Света – это моя подруга с юности. Вообще-то я не очень высокого мнения о своих умственных способностях, но то, что выбрала Свету в подруги, говорит обо мне много хорошего. 

Света задает массу вопросов. Долго я не могла понять: зачем мучить человека, который и так расстроен, таким огромным количеством вопросов? И Света мне ответила:

- А как можно помочь,  не построив полную картину проблемы? Я ужасаюсь при встрече с людьми, которые даже не дослушав, поверхностно узнав о положении вещей, уже дают советы, причем претендуют на статус профессора в любой области.

Я усмехнулась и вспомнила массу таких случаев, когда люди, игнорируя многие данные, сразу приступают к воспитанию в назидательной форме, ничуть не сомневаясь в своей правоте.

- Ты знаешь, Света, моя обидчивость, как ржавчина, съедает меня – определила я свою проблему

- Так ты чувствуешь?

- Да. Так я чувствую…

- Ну вообще – то это естественно: когда человека обижают, он должен обижаться – моя подруга осторожно попыталась меня успокоить.

- Света, моя обидчивость приобретает патологические черты.

- Что – то произошло?

- Да в том то и дело, что ничего не произошло. Точно знаю, что я не права! Давай я лучше тебе всё по порядку расскажу. Наконец – то есть пример того, как я обижаюсь без всякой причины.

- А с наличием причины ты тоже обижаешься?

- Конечно! Но оправдываю себя. А вот то, что я тебе расскажу сейчас – это случай, из которого я смогу, с твоей помощью, сделать правильные выводы.

                                   

                                                       ****

Почему Бог с такой настойчивостью отучивает меня делать добро?

У меня уже давно нет никакого желания быть приветливой и доброжелательной. Столько раз я была наказана за эти свои порывы! Было столько случаев, что мне бы забыть помогать кому-то, но иногда срабатывает рефлекс просто обыкновенного нормального человека.

Неделю назад случайно встретила свою бывшую начальницу. Обнялись, расцеловались. Действительно приятно – она человек очень гуманный, и я с ней работала несколько лет, которые можно назвать счастливыми. Она была у меня дома в те годы, я навещала её, когда она болела.

- Идем, идем! Я тебя не отпущу! Посмотри, как мы дом перестроили - сказала моя сотрудница, и не собиралась меня отпускать.

С удовольствием приняла это спонтанное приглашение, тем более, что мы встретились как раз около её дома.

- Вот посмотри: эту стену мы передвинули, а здесь мы расширили, а тут мы сделали двери…  - я была у неё несколько лет назад, и действительно дом стал просторнее, светлее.

Обменявшись последними новостями, мы даже не присели, потому что договорились ещё в ближайшее время встретиться.

Перед тем, как уйти, я сказала обыкновенную фразу, которую можно взять из любого набора правил хорошего тона:

- Я так рада за тебя! Замечательный дом! Ты столько сделала людям добра, теперь ты должна быть счастлива!  - на русском языке это звучит более гладко, но на иврите, смыл сказанного имеет религиозное значение.

На русском это можно сказать, как человек получил плоды своей работы или "Доброму человеку Бог помогает!"

Вдруг, после этого стандартного речевого фрагмента, в котором я намекнула, что Бог все наши добрые дела видит, на мне останавливаются внимательные глаза этой моей бывшей начальницы, и она многозначительно произносит:

-  Ты такой раньше не была, Таня…?

Я остолбенела. Что она имеет ввиду? Какой я была раньше? Какой вдруг стала теперь?

- Нет, конечно! – тут же обиделась я – Раньше я была пьяница и наркоманка, валялась под забором без роду и без племени. А вот теперь, видишь, исправилась…

Сама эта моя бывшая сотрудница ходит на какие-то религиозные курсы, уроки.

Я на курсы не хожу. Вот она и удивилась, что есть люди верующие в высшую силу и справедливость без курсов и без специальных уроков.

                                            ****

Света опустила глаза, не сказала ничего, но я вспомнила, кого она называет жлобами.

Как – то давно, много лет назад, рассказывая об одном своём знакомом, который имел привычку спрашивать у собеседника: читал ли он определенного писателя, знаком ли он с музыкой Берлиоза, "жлобские ходы!" – так охарактеризовала Света поведение этого "знатока" искусства.

Вот и сейчас, после моего рассказа, она прекрасно поняла, что именно обидело меня в короткой встрече с человеком, который почему – то решил мне задать вопрос странный и непонятный поэтому.

 Света не торопилась высказать своё мнение, потому что разговор мы завели не о моих обидчиках, а о моей обидчивости.

- Это одно предложение сбило меня с ног: "Ты такая раньше не была…?" А какая я была, Света? – крикнула я так, что за соседними столиками обернулись люди.

Света молча пила свой кофе. Не торопилась что – то мне объяснять.

Она, как художница, видела не только предметы, но и проблемы объемно, со всех сторон. Своим молчанием Света пригласила меня во всё, что мы пережили: вынужденно переезжали из города в город, из страны в страну, меняли среду обитания, друзей, знакомых, работу….

- И каждый раз надо было доказывать, что ты не верблюд – произнесла Света.

Я удивилась! Не в первый раз - мы думали синхронно об одном и том же, и даже к одному и тому же выводу приходили в уме.

- Обиделась ты по делу, Таня – пришла к заключению моя подруга – Это "жлобский ход".

- Я так и знала, что ты это скажешь! – засмеялась я, но Света была серьёзна.

- А как иначе? Во-первых, твоя начальница не удосужилась с тобой познакомиться, когда вы вместе работали. Ты как была её обслуживающий персонал, так она тебя и помнит. А во-вторых, она не знает, что музыкант, который получил профессиональное образование, т.е. перепахал носом все прелюдии, фуги и хоралы Баха, произведения Генделя, Скрябина  и Чайковского, не может быть примитивным атеистом.

Я с восторгом смотрела на Свету.

- А как по-другому, Таня? Это все равно что мне, кто - то скажет: "О-ля-ля! Ты умеешь рисовать! Раньше ты так не умела рисовать…"

- Поэтому я так не люблю, когда меня за что-то хвалят – мы со Светой говорим о полутонах.

- Правильно! Потому что тот, кто хвалит, он ставит тебе отметку: "Молодец! Хорошая девочка!" – Светка почему –то разозлилась.

- Ну так что запретить людям говорить вслух своё мнение? – мне хотелось продолжить эту тему.

- Мнение о картине, пожалуйста! Хотите хвалите, хотите ругайте! Но не надо ставить мне отметки…. – Света расстроилась, и я уже пожалела, что подняла эту тему.

- Если ты вспомнишь, Таня, у этой твоей "гуманной начальницы в репертуаре не один такой "жлобский ход".

Ту я не выдержала и рассмеялась. Света была права: меня начальница попросила как-то отнести сапожнику, который жил недалеко от моего дома, целую сумку старой обуви её мужа, которую (на мой взгляд) надо было выбросить на свалку:

- Тебе же это не трудно? – спросила она своим гуманным голосом, а я не могла ей объяснить, что даже мой муж не обременяет меня таким поручениями. 

- И ты согласилась? – вытаращила глаза Света.

- Да я выполнила её задание. Даже починенную обувь привезла и отдала ей в руки.

- И дальше? – Света в шоке и в недоумении качала головой

- А дальше? Не помню. Наверное, сказала ей то, что думаю…

- И стала в её глазах навсегда грубиянкой?

- В глазах очень многих я была непокорной, говорящей правду, требующей необходимых условий труда.

- А почему же ты согласилась отнести сумку со старой обувью её мужа к сапожнику?

- Она говорила мне, что мы подруги… - это действительно было странно.

- Что – то я не помню, чтобы ты мыла у меня полы – Света прищурившись смотрела на меня – Таня, скажи мне: а почему ты так боишься своей обидчивости?

- Я не боюсь… - пожала я плечами.

-  Правильно, ты не боишься. Ты её пугаешься!

- Света, от одной фразы человека, с котором я годами не общаюсь, мнение которого мне не важно, я неделю была с высоким давлением!

- Ты не от этой фразы вышла из колеи, а от того, что ты себе не доверяешь.

Как она права, моя Света!!!

- Ты вообще в жизни имела дело с чем - то вонючим?  Тебя обманывали в жизни? – спросила она

- Да! – тут же сказала я – Как-то на рынке я купила несколько карпов, а когда принесла их домой, выяснилось, что они были тухлые.

- А когда покупала, не чувствовала запаха испорченной рыбы?

- И когда принесла домой, не чувствовала. Только когда стала чистить и потрошить … – я сморщилась, потому что это был случай незабываемый.

- Так вот, моя прелесть! – Света стала собираться домой, всем своим видом показывая, что ей всё понятно – Люди могут считать себя начальниками, всезнающими, всё понимающими и дают себе право на жлобство.

Мы вышли на улицу. Домой возвращаться не хотелось:

- Куда пойдем? – спросила я Свету, протягивая ей кусочек шоколада, который мы всегда с ней делим пополам

- Как куда, Таня? В молодость!

- Ты думаешь она нас примет? – засомневалась я

Но вдруг мелодия, давно забытая, зазвучала с небес, и время отступило перед нашими чувствами.

https://www.youtube.com/watch?v=XRn7tiq-2xI

Участковый врач

Начинала она участковым врачом. Новая поликлиника отличалась от старой только холодом архитектуры. Окна открывались, словно опрокидывались, и не каждый мог с ними справиться. Акустика, как на новостройке – гулко, шумно и поэтому не уютно. Вроде бы и натаскали горшков с цветами, и повесили шторы, а всё равно здание было не обжитым, несмотря на то, что уже несколько лет функционировало.

Светлане Николаевне было всё равно в каком кабинете принимать больных. Она уже подходила к пенсионному возрасту, до "генерала" не дослужилась, как она часто говорила, поэтому до обеда работала в здание поликлиники, а после обеда переписывала из журнала в регистратуре в свою тетрадочку адреса пациентов и шла по вызовам.

Ещё напишут о таких, как Светлана Николаевна книги и, может быть, объяснят этот феномен – за крошечную зарплату такие врачи работали от зари до зари, точно следуя клятве Гиппократа. В слякоть и в дождь, в мороз и в метель, в жару и в любую непогоду, эта женщина шла, со специальной сумкой в руке, из дома в дом, с этажа на этаж, из квартиры в квартиру. Кому больничный выпишет, кому банки назначит, кого – то направит на срочную операцию, а кого – то успокоит и поддержит просто своим словом и присутствием. У астматиков прекращался приступ, когда она входила в комнату к больному, у детей проходила сыпь и опускалась температура. Светлану Николаевну знали все и привыкли к ней, как к маме родной.

Светлана Николаевна не разделяла медицину на традиционную и альтернативную – выписывала необходимые лекарства, но обязательно советовала натирать пяточки скипидаром, делать теплый масляно - медовый компресс на грудную клетку, горчичники на затылок при высоком давлении и травяные ванны от депрессии.

До пенсии оставался всего лишь год, когда сменился главный врач. Возглавила поликлинику самая настоящая Фифа, которая специально пригласила Светлану Николаевну в кабинет и сказала:

- Вы, Светлана Николаевна, на врача не похожи! – блестящие от алой помады пухлые губы Фифы брезгливо скривились.

- А на кого же я похожа? – спросила Светлана Николаевна и почувствовала, что она стоит в фуфайке и в кирзовых сапогах. Нет, конечно, она была одета в нормальную одежду: юбка, кофта, сапожки на низком каблучке, прическа, которая ей шла, но под взглядом нового начальства вдруг превратилась в кого – то другого.

- Светлана Николаевна, так одеваются проводники поездов. Но Вы же врач!

Кстати, многие принимали Светлану Николаевну за учительницу. Её мама всю жизнь была учительницей в старших классах, и учеников называла только по фамилии: "Кочетков! Почему родители не были на собрании? Где роспись матери в дневнике?" – это она говорила при всем классе. А наедине, усаживала Кочеткова на подоконник, кормила домашними пирожками и объясняла:

- Ты вот, Витка, бегаешь за Галей Богдановой, а учебу запустил. Ты думаешь она, круглая отличница, захочет иметь друга с двойками да с тройками в четверти?

                                               *****

Светлана Николаевна вышла из кабинета Фифы и поняла, что надо собираться на пенсию. Мимо неё шныряли новые врачи, она слышала не просто новый тон в разговоре, но и новый лексикон. В голове её пульсировало только одно слово: "Хватит!" Усталость, как слон, повела её за собой, настроение пропало, захотелось уйти и хлопнуть дверью.

Она старалась не попадаться на глаза сотрудникам, продолжала ходить по вызовам, навещать хронических больных и грустно возвращаться домой.

Светлана Николаевна была коренастого телосложения. Не полная, а с широкой костью фигура, прямо скажем, не очень изящная. Но ещё девушкой, Света не комплексовала, потому что пользовалась оглушительным успехом у молодых людей.  Она умела дружить – у неё всегда были поклонники и даже сейчас, когда Светлана Николаевна уже десять лет как овдовела, всегда находился кавалер, который с радостью бы соединил свою жизнь с симпатичной врачихой.

Вечером заскочила дочка. Светлана Николаевна любила, когда к ней приходила дочь. Ира работала в педагогическом центре методистом. Светлана Николаевна обратила внимание, что её дочь тоже одета в юбку и кофту, прическа не Бог весть знает что, и фигура точь в точь, как у матери - коренастая. Когда Ира услышала рассказ мамы о новой глав врачихе, почему - то залилась смехом:

- Ой не могу, держите меня! – стонала она. А потом вдруг остановилась и лукаво добавила: - А что? Проводницы поездов бывают очень даже симпатичные!

                                       *****

Светлана Николаевна варила борщи с чувством, с толком, с расстановкой.

Никто никогда не спрашивал её почему она варит такую огромную кастрюлю борща. Все знали, что если сами соседки не придут, то она будет стучать в двери.

Седенькая чудная старушка, Елена Васильевна, из квартиры напротив, приходила к Светлане Николаевне каждый божий день. Вторая старушка, Зиночка, спускалась с четвертого этажа.

Первый день пенсии. Можно не торопясь пойти в сапожную мастерскую, съездить в библиотеку, начать ремонт квартиры. Светлана Николаевна открыла шифоньер. Вот её любимое репсовое платье с белым кружевным воротником – она держала его на выход. Плащ обыкновенный, наверное, но ей всегда казалось, что он её молодит – много накладных карманов, ремешки, кнопки. Летние костюмы из штапеля и льна заказывала у портнихи…

- Всё коту под хвост! – слова Фифы Светлана Николаевна восприняла, как проклятье, которое выдавило её из поликлиники просто и по-деловому.

Звонок в дверь ворвался в грустные мысли Светланы Николаевны:

- Зиночке плохо! – бледными трясущимися губами проговорила Елена Васильевна.

Всегда удавалось восстановить повышенный пульс и давление.  Но на этот раз Светлана Николаевна вызвала "Скорую помощь". В ней самой внутренняя энергия была исчерпана. Врач без энергии в голосе и в руках не может помочь больному человеку.

                                                   ****

Зиночку недолго держали в приемном покое. В палате кардиологического отделения ей почти сразу стало лучше – она была одинокая старушка, а тут всё-таки под присмотром врачей.

Светлана Николаевна убедилась, что назначения врачей правильные, поцеловала Зиночку и сказала, что придёт навестить её завтра.  

Вышла из здания больницы, настроение не улучшилось. Да и с чего?

Её любимая соседка Зиночка лежит в палате сердечников. Дай Бог, чтобы и на этот раз пронесло – человек - то пожилой.

Когда уже на улице, Светлана Николаевна спускалась по скользким ступенькам, вдруг потеряла равновесие, но её поддержала крепкая мужская рука.

- Осторожно! – сказал незнакомец, однако у него у самого костыль выпал из рук и с грохотом покатился вниз.

- Ой! Простите! – испугалась Светлана Николаевна от мысли, что могла сбить с ног человека, у которого нога была в гипсе. Они в обнимку спустились по ступенькам и подняли костыль.

- Держитесь за меня! – голос незнакомца был звучным и совсем не грустным.

Он действительно помог Светлане Николаевне спуститься со ступенек, покрытых льдом, и ей стало стыдно:

- Ну вот! Битый небитого везет… - вспомнила она.

- А и правда битый, вернее сбитый – засмеялся мужчина, и был настолько спокоен и счастлив на вид, как будто в жизни его не было и нет печали.

- Авария? – догадалась Светлана Николаевна.

- Она самая! – опять засмеялся новый знакомый и рассказал, что чудом остался жив при неудачной посадке его частного самолета.

- Вот поэтому я самолет и не покупаю! – Светлана Николаевна повеселела.

"Радость заразительна" – подумала она, и в это же мгновенье поняла, что Фифа заразила её грустью, как гриппом.

- Вы машину водите? – спросил незнакомец.

- Нет. А Вы хотите, чтобы я Вас подвезла?

- Я хочу Вам подарить машину… – сказал мужчина, и было видно, что он совсем не шутит.

- А почему не самолет? – Светлана Николаевна молодела на глазах, но спохватилась и тоном врача произнесла:

- Поехали! Вам нельзя так долго стоять на холоде.

Она поймала такси и помогла новому знакомому справиться с костылями.

Это был грузный мужчина в большой кожаной куртке, которая тоже требовала места на заднем сидении такси.

- Куда поедем? Ко мне или к Вам? – спросила Светлана Николаевна и сразу же поняла, что сморозила глупость. Она решила помочь этому человеку, поэтому ей было всё равно или накормить его вкусным борщом у себя дома, или помочь ему добраться до его жилья. Она стольким людям помогла в жизни, что для неё было совершенно естественно знакомство с этим человеком.

- К Вам я обязательно приду, когда гипс снимут – звучный баритон согревал сердце.

- Тогда поедем к Вам – сказала Светлана Николаевна, потому что хотела подключиться к восстановительному периоду этого человека, раз уж он чудом остался жить.

Они въехали в ворота внушительного коттеджа, и около входной двери стояла красивая машина:

- А это, как я понимаю, моя машина? – засмеялась Светлана Николаевна и удивилась, что от её грусти, которой наградила её Фифа, не осталось и следа.

Около дома росли ели.  Двор ухоженный, с красивой лужайкой, в обрамлении дорожки из цветного камня. Они прошли в дом.

- Ну давайте знакомиться! Воронцова Светлана Николаевна …

Она взяла у него из рук медицинское заключение и без приглашения села за большой стол.

- Вадим Александрович, Вам действительно повезло… - сказала Светлана Николаевна. Судя по медицинскому заключению, её новый знакомый прошел одну операцию, но ему предстояла вторая.

- Правая нога… - сказал Вадим и потянулся за сигаретами. Он знал, что опасность ампутации миновала, но пока он ещё и не мечтал встать на свои две ноги – Так значит Вы врач?

- Первый день на пенсии.

- Ну так это надо отметить!

- А чему радоваться?

- А чего грустить? – Вадим заковылял по просторной кухне, Светлана Николаевна вскочила за ним:

- Не беспокойтесь, Вадим Александрович! Отдыхайте!

- Да наотдыхался уже… – пропала оптимистичная нотка в голосе Вадима.

- Всё самое страшное уже позади. Впереди только мелочи – Светлана Николаевна посмотрела в глаза Вадима и ей не хотелось отводить свой взгляд.

- Кто за Вами ухаживает? Дети, жена? – Светлана Николаевна могла организовать профессиональную помощь медсестер.

- И что прав на вождение нет? – у Вадима были свои проблемы.

- Нет, мой дорогой! Не умею водить ни машину, ни самолет…

- А если мой друг тебя научит?

- Вадим Александрович, Вы для начала спросите сколько мне лет?

- Светлана … Николаевна? – уточнил Вадим

- Так точно, товарищ командир – ей было смешно, что Вадим ищет выход из какого-то трудного положения, но она совсем не подходит ему в помощницы.

- Послушай меня, Света и не торопись отказываться. Даже если моя нога придет в норму, что ещё под большим вопросом, у меня отняли права на вождение машины…. Понимаешь?

- Вы предлагаете мне стать Вашим личным водителем?

- У меня есть друг. Но у него семья. Он больше не может мне помогать.

- А что без машины люди не живут? – спросила Светлана Николаевна – Живут, Вадим. И без личных самолетов живут!

- Не уходи! – он накрыл её руку своей большой ладонью, с мозолями от костылей. Светлана Николаевна вдруг поняла, как устал этот человек сражаться за возвращение к нормальной жизни.

Она открыла ещё раз медицинскую карту и посмотрела год рождения. В мамы она ему не годилась, но разница в возрасте была.   

- Я не ухожу – спокойно ответила она – раз уж познакомились, значит судьба.

 Светлана Николаевна умела дружить. Вадим почувствовал, что нашёл близкого человека.

- Ну так что? Будешь учиться водить машину?

                                        ****

Они въехали на территорию туристической базы. Земля промерзла и была покрыта тонким слоем сухого снега, которому ветер не давал покоя. Тяжелая темная туча нависла над двухэтажным стеклянным зданием, которое пустовало давно без посетителей.

- Спасибо, друг! – сказал Вадим водителю, его друг согласился довезти их со Светланой Николаевной в этот заповедник в горах. Дорога петляла и не было ей конца, но наконец они добрались до этого странного места.

- Может останешься переночевать? – спросил Вадим своего друга – Смотри какая туча!

- Проскочу! Ещё только пять вечера.

Железные рамы и стекла окон дрожали от ветра, но внутри здания было тепло.

- Отопление работает? – удивилась Светлана Николаевна.

- Здесь всё работает – ответил Вадим и заковылял по коридору, который покрывала дорожка пыльная и поэтому неопрятная.

Комнаты были гостиничного типа, аккуратно застеленные постели.

Вадим рассказал Светлане Николаевне, что взял в аренду это здание на берегу горной реки, объявил об открытии сезона, продал путевки десяткам людей и уже начал готовиться к их приему, но случилось несчастье. Авария при посадке его самолета. Он выжил, но дата приезда отдыхающих приближалась, а ничего не было готово. Вадим боялся поднять глаза на Светлану Николаевну:

- Завтра приедет Таня – это медсестра – сказал он и с трудом сел в кресло, положив костыли рядом.

Он уже ввел Светлану Николаевну в курс дела – он продал путевки больным людям, отпуск их должен был стать оздоровительным.

На первом этаже располагалась большая кухня, железные столы, огромные кастрюли.

Актовый зал замусорен, как будто закончилась вечеринка, и никто за собой не убрал.

- Не горюй, Вадим! – голос Светланы Николаевны был без капли энтузиазма, но она не нервничала и не паниковала. – Сколько человек приедут через три дня?

- Пятнадцать, по – моему - Вадим был угрюм, как эта черная туча за окном.

- Но комнат только девять… - удивилась Светлана Николаевна

- В каждой комнате по две кровати.

- Давай попьём чайку, а утро вечера мудренее – Светлана Николаевна включила большой электрический чайник и достала из сумки бутерброды. Расстелила домашнее полотенце и спросила:

- Как ты себя чувствуешь?

- Да это всё нормально! – махнул рукой Вадим

- Самое главное это твоё здоровье, Вадим! – Светлана Николаевна посмотрела ему в глаза – Завтра первым автобусом приедет моя дочка с подружкой, да ещё твоя Таня медсестра. Давая думать, как организовать работу по наведению чистоты и красоты. Пылесос – то тут есть?

                                        ****

Гроза бушевала всю ночь. "Зима, а такой гром с молниями" – подумала Светлана Николаевна и провалилась в сон.

- Смелая ты женщина! – сказал ей Вадим перед сном. И это действительно было так – приехала неизвестно куда и неизвестно с кем.

Утром их разбудил стук в стеклянные двери. Какой-то человек привез ящики фруктов – гранаты, хурма, лимоны, яблоки огромных размеров.

С кишлаком, недалеко от турбазы, Вадим заключил договор, и уже начали снабжение продуктами.

Светлана Николаевна руководила выгрузкой ящиков, рабочие проносили их на кухню и ставили на столы.

Через час приехала Ира с подружками.

- Мам не сердись! Я пообещала им работу….

- Какой там "сердись", Иришка! Мы вас ждем, как из печки пирога – здесь столько дел. И она рассказала дочери, что через пару дней открывается оздоровительный пансионат для больных астмой.

На Вадима никто не обращал внимания – все прекрасно ориентировались в здании, подъехала Таня медсестра, и работа закипела.

- Сиди на телефоне – приказала Светлана Николаевна Вадиму – надо заказать шампунь в номера и шиповник для чая. Кроме того, приезжающие могут звонить -  вопросы всегда есть, тем более люди больные.

                                                  ****

В день, когда прибывали отдыхающие, у Вадима поднялась температура. Он опасался воспалительного процесса в ноге, но Светлана Николаевна осмотрела его, прослушала легкие и уверенно сказала:

- Нервное напряжение. Сам успокоишься или дать снотворное?

- Прости меня, Светлана Николаевна! Втянул я тебя в историю…

Вадим не представлял себе, как она справится с санаторной работой, да ещё в таком глухом месте. Он понимал какая ответственность на ней, а он совсем ничем не мог ей помочь.

А за дверью его комнаты уже играла приятная музыка, вновь прибывших регистрировала Ирина, а её подружка провожала людей по комнатам.

На кухне готовили вегетарианский ужин, столы были сервированы в деревенском стиле и аромат домашнего хлеба ощущался по всему зданию.

Медсестра Таня заполняла необходимые бланки, измеряла давление отдыхающим, знакомила всех с распорядком дня и недели.

Погода наладилась, люди наслаждались чистым воздухом и экзотикой видов заповедника, который располагался высоко в горах Таджикистана.

- После ужина все собираемся в актовом зале, на встречу с психологом! – громко объявила Ирина, имея в виду свою маму.

Светлана Николаевна, как в сказке, превратилась из участкового врача в самую настоящую начальницу пансионата. С раннего утра до ночи она сопровождала отдыхающих в сауну и на прогулки, общение с ней было подарком, на который никто из приехавших не рассчитывал.

Из Челябинска и из Магнитогорска, из Свердловска и из Уфы – это были новые друзья, новые контакты, интересные люди. Горный воздух, чистая река, фрукты и обслуживающий персонал, дарящий доброту и заботу – всё было на высшем уровне.

В зеркале Светлана Николаевна видела своё помолодевшее лицо.

- Скажи Вадим, как это может быть, чтобы один и тот же человек так по-разному воспринимается окружающими?

Вадим не понял вопроса, и тогда Светлана рассказала ему о том, как пригласила её Фифа в кабинет, как обидела, как вынудила уйти с работы.

- А ты представляешь, если бы этого всего не случилось, и мы бы с тобой никогда не встретились?

Вадим обнял Светлану, и она впервые в жизни почувствовала себя хрупкой и изящной женщиной.  

Лохматая и хипповая

- Хочу быть лохматой и хипповой! – сказала я.

- Много хочешь, мало получишь! – усмехнулась Светка и закрыла глаза от удовольствия. Мы опять в нашем кафе, нас здесь уже все знают.

- Разве это много? Всего лишь хочу поменять себя. -  Я начинала разговор, чтобы справиться с очередным тупиком.

- Ты думаешь так просто поменять себя?

- Но мне позарез надо быть лохматой и хипповой!

- Лохматой стать не сложно: месяца три не ходи в парикмахерскую… А хипповой? Даже не пытайся! Это сложно с твоим характером – Светка всегда говорит мне правду, и мнение её я уважаю.

- Знаю! – обреченно согласилась я – Не характер, а уродство какое-то.

- Не в этом дело! С тобой хорошо, Таня! И мне всё равно какая у тебя стрижка и стиль.

- Светочка, пойми! Если я не стану хипповой и лохматой, то пропаду.

- Тань, а ты помнишь сколько тебе лет? – спросила Светка, намекая: "А не сошла ли ты Таня с ума?"

- Можно быть лохматой и хипповой в любом возрасте – проворчала я неуверенно.

-  А ты что любишь хиппи? Чего хорошего? И что это вдруг?

- Всю жизнь я "причесанная", послушная, исполнительная… Я устала, Света!

Моя подруга понимает меня без слов:

- Точно! Даже в праздники "белый верх, черный низ". Но, Таня, ты вышла из школьного возраста…

- Я уже из всех возрастов вышла, Света – обиделась я – Спасибо, что напомнила!

- Откуда это желание? Ты когда-нибудь была лохматая и хипповая?

- Иногда мне хотелось плакать, так было обидно, что жизнь проходит зря.

- Ты не ответила! – настаивала Светка – Может быть ты когда-нибудь чувствовала себя лохматой и хипповой?

- Чувствовала, конечно. Но выглядела обычно.

- Расскажи! – Светка всегда помогала мне понять то, что со мной происходит.

- Был только один день в моей жизни: юность, пляж, новый купальник…  картина этого счастливого дня всегда перед глазами. Рядом мои друзья. Мы идем вдоль берега реки по тропинке…

- И что? – Светка ждала продолжения, но его не было.

- Мне было позволено быть смешной, непосредственной и красивой… Как я люблю вспоминать этот день!

- Разве требуется разрешение, чтобы быть смешной и красивой? – удивилась Светка

Я грустно вздохнула:

- Это было единственный раз в моей жизни. Если я смогу превратиться в лохматую и хипповую, то это меня спасет.

- От кого спасет? От чего?

- От старости – я посмотрела Светке в глаза. Она что не понимает, что мы подошли к последней черте? – Я не хочу быть старухой, Света!!!

- Ой, Таня, сколько помню тебя, ты твердишь одно и тоже.

- Правильно! Старуха – это не возраст, а состояние души – сказала я

- Но если это состояние души, то всё просто ... – осторожно заметила Светка

-  Ты думаешь?

- Конечно! Кто-то мешает тебе быть молодой и лохматой?

- Жизнь, Света! Жизнь наполнена тревогами и страхами!

Знакомы мы со Светой много лет. Подруга моя очень своеобразный человек. Мастерица на все руки, несет тонны позитива, несмотря на то, что жизнь её легкой не назовешь.

- Ты знаешь, я должна тебя огорчить – вдруг сказала Света и придвинулась ко мне так, как будто собиралась сообщить какую-то тайну – У тебя ничего не получится!

- Почему? – удивилась я, потому что точно представляла в кого мне необходимо перевоплотиться.

- Таня, забудь! У тебя ничего не получится! – настаивала Светка

- Но почему? Для меня не выяснять отношения с теми, кто рядом – это единственный путь к личной свободе. Так хочу радоваться жизни!

Я опустила голову и обхватила её, надеясь остановить приступ мигрени.

- Тань, ты не расстраивайся. Раскованность, которую ты называешь хипповостью – это как джаз. Джазу нельзя научиться.

- Но люди же научиваются – вяло возразила я.

- Ты можешь играть безупречно и отточено, но это будет не джаз.

Я подняла на неё глаза:

- Так что же я обречена быть "мальчиком на побегушках?"

Света не совсем понимала, что я от неё хочу, поэтому я начала свой рассказ:

После войны моя свекровь пыталась спасти свою маленькую дочь от смерти. Две девочки, которые родились до войны, умерли. А эта малышка лежала неподвижно, но дыхание в ней теплилось и сердечко не останавливалось.

- Она выжила? – Света перебила мою слишком длинную паузу.

- Да. Девочка выжила, но до пяти лет не разговаривала и была очень слабенькая. Потом родились ещё сыновья, и семья переехала в башкирскую деревню, вернее в поселок, который потом превратился в курортное место, настолько там было красиво. Здесь в глуши, эта еврейская семья спряталась от голода, холода, от погромов, от войны. Корова, куры, цветы около дома – жизнь была им подарена, и они понимали это.

- А к чему ты это всё рассказываешь? – Света не хотела, чтобы я погружалась в грустные воспоминания.

Мой рассказ, так не подходил к той обстановке кафе, где мы со Светой встречались отдохнуть.

- Света, моя свекровь умерла, не прожив ни одного дня свободно. Понимаешь? Троих детей накормить, напоить, одеть, обуть, воспитать. Это каждодневный труд с раннего утра до ночи! Как все деревенские женщины, моя свекровь доила корову, топила печь, шила всё, начиная от белья и заканчивая теплыми костюмами на зиму. Но когда дети выросли и повзрослели, она на каждый день имела задания и поручения: шла к внукам, готовила еду, и каждый заходил к ней покушать, обогреться теплом и заботой.

- Что же здесь плохого? – не выдержала Света – Это же нормальная счастливая женщина!

- Я не хочу так! – мне надоело всё объяснять. Волна раздражения подняла меня со стула, и я засобиралась уходить от этого разговора.

И вдруг взгляд мой упал на Светкину сумку. Из яркий лоскутков, украшенных какими-то пуговицами, деревянными палочками – это сумка излучала хипповую независимость, о которой я мечтала.

Света с молодости не прибавила ни одного грамма в весе, поэтому всю жизнь носит джинсы, майки и свитера. С возрастом появился белый воротничок блузки, а вот эти хипповые сумки шила себе сама всегда.

- Ты моё счастье, Света! – вдруг призналась я ей в любви, и она удивилась перемене моего настроения – Ты моё счастье!!! – повторила я – У меня всё получится! Я буду играть джаз и обрету свободу!

Уже дома я поняла и оформила свои мысли:

Искренность – это то, что мешает мне. Свободный человек живет в своём мире и не пускает в этот мир никого. Искренность несвободного человека открывает двери всем и каждому.

- Но это не так уж плохо? – я продолжала диалог, но уже сама с собой.

- Да??? Ты согласна жить с открытыми дверями? Из современной жизни искренность нужно убрать!!!

- Но ты же со мной сейчас искренне разговариваешь? – в моем воображении появилась Света, но в другом виде….

- Потому что ты  - моя Фея! Если бы тебя не было, я бы тебя придумала.

Далеки от идеала... (?)

Многих своих знакомых и друзей я разочаровала только потому, что никогда не была идеальной. Боль и раздражение вызывали у меня встречи и контакты с людьми, которые тоже были далеки от идеала. 

Совершенство! Мы хотим или не хотим, но всё с чем сталкиваемся, сравниваем с идеалом. Пробуем пирог или пирожное, слушаем музыку, знакомимся с кем-то, покупаем одежду, смотрим телевизионную передачу или фильм …. Постоянно сверяем все стороны нашей жизни с идеалом. Как побелены стены, как уложена прическа, как наш ребенок ведет себя за столом, как учительница преподает, как к нам относится муж или наша подруга? В отражении зеркала мы видим постоянный свой критический взгляд. Даже во сне мы что-то обсуждаем, сравниваем, вспоминаем, оцениваем...

Мне трудно было понять, что совсем не у всех есть музыкальный слух и хорошая память. Не все люди хватают звезды с неба. Когда-то занятия музыкой были только поводом для удовольствия. 

Но со временем груды нот наваливались на детей с самого начала обучения, и музыкант превращался в штангиста, который должен справиться с всё увеличивающимися трудностями.

В России прошлого века вся педагогика и психология была направлена на развитие способностей человека. С первого класса ребенок получал отметки: красными чернилами за каждое выполненное задание ставилась отметка.

Первые палочки и нолики выводит детская рука. Отметка! Причем без снисхождения. 

Оценивалось поведение ребенка – ему предстояло понять, почему за шутку с соседом по парте двойка по поведению. Внешний вид: прическа, длина платья, манеры – всё должно было соответствовать идеалу времени и места. Никаких поблажек в учебе – параграф в учебнике, и будь любезен разбираться в материале, в котором и учителя то часто не могли ничего понять. Историю страны, обычно, преподавали директора школ, чтобы ни у кого не возникало сомнений, в том, что на каждой странице ложь и пропаганда.

Фрейд, Жан Пиаже и ещё можно назвать имена великих ученых, которые провели линию между тем, как подходили к воспитанию в России и в странах, которые всё-таки существовали, несмотря на то, что информации об этих странах не было. Когда же границы открылись, разница между подходами к воспитанию человека бросилась в глаза.

Нетребовательность и снисхождение! Это первое на что обращаешь внимание в системе воспитания не по русским методикам.

Почему нетребовательность? Почему снисхождение? Сейчас как раз возраст, когда надо "драть три шкуры", а в отношениях между родителями и детьми, между учителями и воспитанниками, даже нет дистанции!

Все обращаются другу к другу на ты, панибратство, нет отметок в школе, родителям разрешено вмешиваться в учебный процесс, а учителя всего лишь обслуживающий персонал, который часто раздражает учеников. Студенты не просто ставят оценки своим преподавателям, а решают: оставлять этого профессора на его должности или он не соответствует занимаемой должности.

Почему так по-разному подходят к одним и тем же задачам? Почему возникли эти два мира в отношениях между людьми?

Мы часто обращаем внимание на инфантильность, на избалованность, изнеженность, против которой я ничего не имею, потому что эти черты и качества являются гранями женственности, например.

 Но очень часто трудно построить дружеские отношения с человеком, который и в 40, и в 50 лет видит себя пятилетним ребенком.

Сама себе я тоже никогда не нравилась: серьёзность, желание разобраться, понять то, что иногда невозможно объяснить…  Долго жила по формуле: "Сама виновата!", пока не поняла, что эта формула часто мешает относиться к себе по-человечески.

Идеальных людей нет. И я не идеальна. Сначала молодость с её зигзагами, взлетами и падениями, а сейчас возраст, когда идеал отплывает, как корабль, всё дальше и дальше…. 

Лишний вес – сколько мы стараемся привести себя в норму, и всё бесполезно, между прочим.  В какие-то давние времена, мы были бы вполне красивы с таким весом, а сегодня ходим к врачу и нас не то, что стыдят, а пугают!

Особенности характера, за которые мы себя ругаем, а может быть это наши достоинства?

Хотелось бы, в конце концов, понять: снисходительность, великодушие, терпение – нужны ли эти качества в отношениях между людьми.

Правильно ли нас понимают, когда мы великодушны и терпеливы?