Необыкновенные женщины (рассказ Первый)
Сначала я напишу о тете Мусе Цофнас. Почему про неё? Потому что она была первая Необыкновенная Женщина, которую я встретила в своем послевоенном детстве….
Постепенно, с годами, мы понимаем, что быть привлекательной и обаятельной – это дар, талант, какая-то непостижимая способность производить впечатление, давать энергию и желание жить.
( Читать дальше...Свернуть )
Я не знаю, откуда у тети Муси Цофнас были эти манеры, поведение ухоженной дамы. Скорее всего, родословная, семья. Вы можете легко представить себе женщину послевоенных лет: светлые кудряшки на голове, тонкие дугой брови, губки, накрашенные бантиком….
Всё правильно! Только не кудряшки, а локоны довольно короткой стрижки, крупные черты лица, бездонные синие глаза и тонкий аромат духов.
Она несла в себе Печаль…. Всю войну тетя Муся была медсестрой. Потом она тоже работала медсестрой в нашей поликлинике - главной медсестрой, не только по должности, а и по сути.
Когда в подъезде нашего дома кто-то болел (и я, пятилетняя девочка, в том числе), она приходила с железной коробочкой, в которой лежали иголочки и шприцы. Кипятила их на маленькой электрической плитке с красными накаленными пружинками, а пока моя комната превращалась в маленький кусочек сказки. Высокая температура не давала возможности слышать, о чем тетя Муся говорит с моей мамой в полумраке комнаты, но кожей помню прикосновение рук и любовь её сердца ко мне. Рядом с ней я превращалась в смелую девочку, в неописуемую красавицу, умницу, которую она обожала.
Я не боялась уколов, только потому, что она говорила: "Вы только посмотрите, какая наша Танюшка молодец!"
Прямо от порога лежала длинная дорожка в глубину комнаты.
Там, в тишине её квартиры, она была совсем другая.
Я приходила к ней в гости или по маминому поручению, и всегда встречалась с холодной её вежливостью и приветливостью. И даже нарядная домашняя одежда не могла придать ей черты непосредственности и тепла.
Никаких подарков, никаких поцелуйчиков, никаких объяснений в любви. Я получала свой стакан сладкого напитка, под названием "гриб" из трехлитровой банки, накрытой кусочком белоснежной марли, и уходила.
Уже тогда, в детстве, я многое поняла про тетю Мусю. Она несла в себе Печаль…. У тети Муси был муж, дядя Боря. Весельчак, бодрый и очень умный человек. Он был под стать тете Мусе – стройный, высокий, чуть лысоватый, совсем немолодой человек.
Вот он очень радовался, когда мы с ним перебрасывались шуточками - прибауточками. Он подбрасывал меня, и я хохотала в его сильных руках. А тетя Муся даже голову в нашу сторону не поворачивала…. У неё не было своих детей. Что, как, почему? Может быть, моя мама знала, потому что она дружила с тетей Мусей. Но моя мама умела хранить тайны.
Тетя Муся Цофнас была ослепительной красавицей, и очень строгой в поведении. Женщина, которая не глазеет по сторонам! Выходит из подъезда, и это было всегда событие, не только для меня, очарованной ею девочки, но и для всех соседей.
Все бабульки на лавочках около дома, буквально открывали рот. Тетя Муся носила плащ из синей переливающейся на солнце ткани, или пыльник – это такое летнее белое пальто. Крой этих нарядов, туфли под цвет, сумочка, серьги и обязательно бусы – не надо было ходить в кино и журналов моды мы тогда тоже не знали.
Я изо всех сил старалась не выдать своего восхищения. Каким-то невероятным образом, тетя Муся завораживала всех, и мы тихо любовались ею, но без комментариев, чтобы она услышала.
Когда она уже скрывалась в конце улицы, какая-нибудь бабка на скамеечке у подъезда, не выдерживала и смачно произносила:
- Ишь ты, пошла, Фифа!!!
Запомнилось моё удивление и непонимание, как на такую красавицу, на тетю Мусю, которая делает всем уколы, когда кто-то болеет, можно сказать, Фифа? Зависть я видела во взглядах соседок.
В тот год многие уже купили первые черно-белые телевизоры.
А Цофнасы принципиально не покупали телевизора. Странно! Им, наверное, было скучно в этой чистой квартире, где дорожка от самого порога вела в глубину комнаты. Но они часто выходили красивой парой из подъезда и шли в кинотеатр, недалеко от нашего дома. Всем своим видом тетя Муся как бы говорила: "Моему мужу ещё пока не стыдно со мной выйти из дома!"
Конечно, он её любил! Но виду не показывал. Шутил! Всегда шутил и подшучивал. Они были фронтовиками.
Я поняла очень рано, благодаря тете Мусе, что около зеркала имеет смысл задержаться. Строила гримасы, накидывала на себя мамину шаль, ходила на каблуках. Если бы не насмешки моего старшего брата, я бы научилась быть красивой, как тетя Муся, так мне тогда казалось.
****
В одиннадцать лет у меня на груди появился серьезный фурункул.
Мама встревожилась и сказала:
- Зайдешь в поликлинику, найдешь регистратуру, и спросишь тетю Мусю Цофнас. Поняла?
Зимой, в теплой цигейковой шапке и в цветных вязаных варежках, я открыла тугую дверь поликлиники.
Тетя Муся, благодаря своему росту, возвышалась в многолюдном широком коридоре, мне даже не надо было никого ни о чем спрашивать. Тетю Мусю не надо было искать – её было видно сразу! Как в черно-белом кино, она была одна единственная в своих изумительных красках. Белый накрахмаленный халат оттенял нарядный воротничок блузки, нить коралловых бус и в тон губная помада.
Боже мой! Как я была счастлива отдать ей свою руку. Большая ладонь этой великолепной Женщины дарила ощущение праздника и счастья. Это была моя тетя Муся!
Она руководила всей больницей и я гордилась ею.
Серьезное её лицо во время небольшой операции, запах мази Вишневского, большая повязка на моей груди и тети Мусина забота.
Мне сказали посидеть в коридоре, прежде чем идти домой.
Она пробегала, занятая другими пациентами, но меня не отпускала из поля зрения. Потом мы с ней вышли из здания больницы, а она вдруг остановилась и говорит:
- Подожди-ка, Танюха! – сняла со своей шеи тонкий пуховый платок и осторожно повязала мне на грудь крест-накрест.
Никаких сантиментов! Доброта в чистом виде, без примесей.
Каждый вечер, после работы, она заходила к нам, и кроме того что меняла повязку на моей груди, давала мне большую ложку рыбьего жира:
- Зажмуривайся! – командовала она, и тут же я получала из её рук хорошую хрустящую квашеную капусту.
- Ты главное, Танюшка, закусывай! – смеялась она над моей сморщенной физиономией, и я представляла, как на фронте тетя Муся ухаживала за ранеными солдатами.
*****
Через много лет, мы уже жили в другом районе города, и события жизни бурлили, как горная река.
В марте, признаки весны и признаки моей беременности наступили одновременно. Так у меня и осталась ассоциация весны и беременности. Потеряла сознание в полном автобусе. Еле добралась до дому, бледная, с крупными веснушками на лице, не понимая, что со мной происходит.
Только что окончила школу, только поступила в училище искусств, прошла большой конкурс, и вдруг …. тошнит, голова кружится, хочу спать, кушать и опять спать. Мама наблюдала за мной несколько недель, потом села рядом, нахмурила брови и сказала, как в детстве:
- Поедешь в поликлинику. Сразу при входе – регистратура. Спросишь тетю Мусю Цофнас. Помнишь её?
Как я могла забыть мою тетю Мусю! Она не менялась с годами.
Тот же белый халат, коралловые бусы, такая же статная и праздничная походка.
Она водила меня из кабинета в кабинет, заставила взвешиваться, а потом меряла мне давление. Стремительно куда-то уходила, возвращалась, и я никак не могла ей сказать: "Тетя Муся! Что мне делать? Мне надо учиться! Как я буду с ребенком?"
Она разговаривала с моим врачом, что-то объясняла мне: когда приходить в следующий раз, как вести себя во время беременности…
И уже когда мы с ней вышли на крыльцо поликлиники, она вдруг остановилась:
- Подожди-ка, Танюха! – убежала и тут же вернулась с огромным красным яблоком.
- Теть Мусь! Я не знаю, что мне делать!
Она остановила на мне взгляд прекрасных синих глаз. Опустила голову…. Ей было тяжело, она даже закрыла глаза.
- Ты хочешь всю жизнь нести свою Печаль?
- Но, теть Мусь, надо учиться! Как я буду с ребенком?
- Знаешь, Таня, почему я тебя ни разу не обняла? Ни одного разу не подарила тебе игрушку? Не напекла тебе блинчиков? - это действительно был вопрос моего детства. Дорожка от самого порога в глубину квартиры, стакан сладкого напитка под названием "гриб" и всё. Утром цоканье её каблучков на лестнице подъезда, разлетающееся пальто, светлые локоны и удаляющийся силуэт в конце улицы….
- Мне нельзя было приваживать тебя. Понимаешь? Я не хочу, чтобы ты всю жизнь несла эту Печаль….
Я не совсем понимала значение слова "приваживать", но догадалась, что моей маме тяжело было бы конкурировать с качествами тети Муси. Моя мама не была медсестрой, у моей мамы не было белого разлетающегося пальто. Моя мама если не "драла меня, как сидорову козу", то "трясла, как грушу" – это точно:
"Уроки, вымой пол, не крутись перед зеркалом!" На этом фоне тетя Муся запросто могла стать для меня "добренькой тетенькой"….
Но она не воспользовалась своими данными. Это была настоящая Женщина! Мало быть одаренной красотой и незаурядностью. У неё ещё была порядочность и честность, которую я впитывала и воспринимала, как редчайшую ценность, как составную часть её великолепия.
В восемнадцать лет под сердцем у меня уже был пульсирующий комочек. Тетя Муся дала мне понять, что какая бы ни была дана красота Женщине, ничто не может заменить самого главного – Материнства.
Всё реже и реже мы встречались, а потом и вообще затерялись в потоке дней и лет.
И только, когда я выхожу из дома, в развевающемся пальто, всегда вспоминаю тетю Мусю, которая своей нарядностью открывала новый день для нас для всех.
И ещё. По роду своей работы, я всю жизнь нахожусь рядом с детьми.
Не важно, в какой стране я жила и живу, с какой ментальностью имею дело - всегда держу дистанцию с детьми, которых мне доверили родители.
Тетя Муся научила меня, как она сказала, " не приваживать" чужих детей.
Каждым своим словом, действием я поддерживаю статус и авторитет мамы и папы ребенка, который пришел ко мне в качестве ученика.
Настоящая Женщина – это не жеманная кокетка, а Чудо, которое чистотой своей души, дарит такие добрые и светлые чувства, что ты несешь их потом всю свою жизнь.
Всё правильно! Только не кудряшки, а локоны довольно короткой стрижки, крупные черты лица, бездонные синие глаза и тонкий аромат духов.
Она несла в себе Печаль…. Всю войну тетя Муся была медсестрой. Потом она тоже работала медсестрой в нашей поликлинике - главной медсестрой, не только по должности, а и по сути.
Когда в подъезде нашего дома кто-то болел (и я, пятилетняя девочка, в том числе), она приходила с железной коробочкой, в которой лежали иголочки и шприцы. Кипятила их на маленькой электрической плитке с красными накаленными пружинками, а пока моя комната превращалась в маленький кусочек сказки. Высокая температура не давала возможности слышать, о чем тетя Муся говорит с моей мамой в полумраке комнаты, но кожей помню прикосновение рук и любовь её сердца ко мне. Рядом с ней я превращалась в смелую девочку, в неописуемую красавицу, умницу, которую она обожала.
Я не боялась уколов, только потому, что она говорила: "Вы только посмотрите, какая наша Танюшка молодец!"
Прямо от порога лежала длинная дорожка в глубину комнаты.
Там, в тишине её квартиры, она была совсем другая.
Я приходила к ней в гости или по маминому поручению, и всегда встречалась с холодной её вежливостью и приветливостью. И даже нарядная домашняя одежда не могла придать ей черты непосредственности и тепла.
Никаких подарков, никаких поцелуйчиков, никаких объяснений в любви. Я получала свой стакан сладкого напитка, под названием "гриб" из трехлитровой банки, накрытой кусочком белоснежной марли, и уходила.
Уже тогда, в детстве, я многое поняла про тетю Мусю. Она несла в себе Печаль…. У тети Муси был муж, дядя Боря. Весельчак, бодрый и очень умный человек. Он был под стать тете Мусе – стройный, высокий, чуть лысоватый, совсем немолодой человек.
Вот он очень радовался, когда мы с ним перебрасывались шуточками - прибауточками. Он подбрасывал меня, и я хохотала в его сильных руках. А тетя Муся даже голову в нашу сторону не поворачивала…. У неё не было своих детей. Что, как, почему? Может быть, моя мама знала, потому что она дружила с тетей Мусей. Но моя мама умела хранить тайны.
Тетя Муся Цофнас была ослепительной красавицей, и очень строгой в поведении. Женщина, которая не глазеет по сторонам! Выходит из подъезда, и это было всегда событие, не только для меня, очарованной ею девочки, но и для всех соседей.
Все бабульки на лавочках около дома, буквально открывали рот. Тетя Муся носила плащ из синей переливающейся на солнце ткани, или пыльник – это такое летнее белое пальто. Крой этих нарядов, туфли под цвет, сумочка, серьги и обязательно бусы – не надо было ходить в кино и журналов моды мы тогда тоже не знали.
Я изо всех сил старалась не выдать своего восхищения. Каким-то невероятным образом, тетя Муся завораживала всех, и мы тихо любовались ею, но без комментариев, чтобы она услышала.
Когда она уже скрывалась в конце улицы, какая-нибудь бабка на скамеечке у подъезда, не выдерживала и смачно произносила:
- Ишь ты, пошла, Фифа!!!
Запомнилось моё удивление и непонимание, как на такую красавицу, на тетю Мусю, которая делает всем уколы, когда кто-то болеет, можно сказать, Фифа? Зависть я видела во взглядах соседок.
В тот год многие уже купили первые черно-белые телевизоры.
А Цофнасы принципиально не покупали телевизора. Странно! Им, наверное, было скучно в этой чистой квартире, где дорожка от самого порога вела в глубину комнаты. Но они часто выходили красивой парой из подъезда и шли в кинотеатр, недалеко от нашего дома. Всем своим видом тетя Муся как бы говорила: "Моему мужу ещё пока не стыдно со мной выйти из дома!"
Конечно, он её любил! Но виду не показывал. Шутил! Всегда шутил и подшучивал. Они были фронтовиками.
Я поняла очень рано, благодаря тете Мусе, что около зеркала имеет смысл задержаться. Строила гримасы, накидывала на себя мамину шаль, ходила на каблуках. Если бы не насмешки моего старшего брата, я бы научилась быть красивой, как тетя Муся, так мне тогда казалось.
****
В одиннадцать лет у меня на груди появился серьезный фурункул.
Мама встревожилась и сказала:
- Зайдешь в поликлинику, найдешь регистратуру, и спросишь тетю Мусю Цофнас. Поняла?
Зимой, в теплой цигейковой шапке и в цветных вязаных варежках, я открыла тугую дверь поликлиники.
Тетя Муся, благодаря своему росту, возвышалась в многолюдном широком коридоре, мне даже не надо было никого ни о чем спрашивать. Тетю Мусю не надо было искать – её было видно сразу! Как в черно-белом кино, она была одна единственная в своих изумительных красках. Белый накрахмаленный халат оттенял нарядный воротничок блузки, нить коралловых бус и в тон губная помада.
Боже мой! Как я была счастлива отдать ей свою руку. Большая ладонь этой великолепной Женщины дарила ощущение праздника и счастья. Это была моя тетя Муся!
Она руководила всей больницей и я гордилась ею.
Серьезное её лицо во время небольшой операции, запах мази Вишневского, большая повязка на моей груди и тети Мусина забота.
Мне сказали посидеть в коридоре, прежде чем идти домой.
Она пробегала, занятая другими пациентами, но меня не отпускала из поля зрения. Потом мы с ней вышли из здания больницы, а она вдруг остановилась и говорит:
- Подожди-ка, Танюха! – сняла со своей шеи тонкий пуховый платок и осторожно повязала мне на грудь крест-накрест.
Никаких сантиментов! Доброта в чистом виде, без примесей.
Каждый вечер, после работы, она заходила к нам, и кроме того что меняла повязку на моей груди, давала мне большую ложку рыбьего жира:
- Зажмуривайся! – командовала она, и тут же я получала из её рук хорошую хрустящую квашеную капусту.
- Ты главное, Танюшка, закусывай! – смеялась она над моей сморщенной физиономией, и я представляла, как на фронте тетя Муся ухаживала за ранеными солдатами.
*****
Через много лет, мы уже жили в другом районе города, и события жизни бурлили, как горная река.
В марте, признаки весны и признаки моей беременности наступили одновременно. Так у меня и осталась ассоциация весны и беременности. Потеряла сознание в полном автобусе. Еле добралась до дому, бледная, с крупными веснушками на лице, не понимая, что со мной происходит.
Только что окончила школу, только поступила в училище искусств, прошла большой конкурс, и вдруг …. тошнит, голова кружится, хочу спать, кушать и опять спать. Мама наблюдала за мной несколько недель, потом села рядом, нахмурила брови и сказала, как в детстве:
- Поедешь в поликлинику. Сразу при входе – регистратура. Спросишь тетю Мусю Цофнас. Помнишь её?
Как я могла забыть мою тетю Мусю! Она не менялась с годами.
Тот же белый халат, коралловые бусы, такая же статная и праздничная походка.
Она водила меня из кабинета в кабинет, заставила взвешиваться, а потом меряла мне давление. Стремительно куда-то уходила, возвращалась, и я никак не могла ей сказать: "Тетя Муся! Что мне делать? Мне надо учиться! Как я буду с ребенком?"
Она разговаривала с моим врачом, что-то объясняла мне: когда приходить в следующий раз, как вести себя во время беременности…
И уже когда мы с ней вышли на крыльцо поликлиники, она вдруг остановилась:
- Подожди-ка, Танюха! – убежала и тут же вернулась с огромным красным яблоком.
- Теть Мусь! Я не знаю, что мне делать!
Она остановила на мне взгляд прекрасных синих глаз. Опустила голову…. Ей было тяжело, она даже закрыла глаза.
- Ты хочешь всю жизнь нести свою Печаль?
- Но, теть Мусь, надо учиться! Как я буду с ребенком?
- Знаешь, Таня, почему я тебя ни разу не обняла? Ни одного разу не подарила тебе игрушку? Не напекла тебе блинчиков? - это действительно был вопрос моего детства. Дорожка от самого порога в глубину квартиры, стакан сладкого напитка под названием "гриб" и всё. Утром цоканье её каблучков на лестнице подъезда, разлетающееся пальто, светлые локоны и удаляющийся силуэт в конце улицы….
- Мне нельзя было приваживать тебя. Понимаешь? Я не хочу, чтобы ты всю жизнь несла эту Печаль….
Я не совсем понимала значение слова "приваживать", но догадалась, что моей маме тяжело было бы конкурировать с качествами тети Муси. Моя мама не была медсестрой, у моей мамы не было белого разлетающегося пальто. Моя мама если не "драла меня, как сидорову козу", то "трясла, как грушу" – это точно:
"Уроки, вымой пол, не крутись перед зеркалом!" На этом фоне тетя Муся запросто могла стать для меня "добренькой тетенькой"….
Но она не воспользовалась своими данными. Это была настоящая Женщина! Мало быть одаренной красотой и незаурядностью. У неё ещё была порядочность и честность, которую я впитывала и воспринимала, как редчайшую ценность, как составную часть её великолепия.
В восемнадцать лет под сердцем у меня уже был пульсирующий комочек. Тетя Муся дала мне понять, что какая бы ни была дана красота Женщине, ничто не может заменить самого главного – Материнства.
Всё реже и реже мы встречались, а потом и вообще затерялись в потоке дней и лет.
И только, когда я выхожу из дома, в развевающемся пальто, всегда вспоминаю тетю Мусю, которая своей нарядностью открывала новый день для нас для всех.
И ещё. По роду своей работы, я всю жизнь нахожусь рядом с детьми.
Не важно, в какой стране я жила и живу, с какой ментальностью имею дело - всегда держу дистанцию с детьми, которых мне доверили родители.
Тетя Муся научила меня, как она сказала, " не приваживать" чужих детей.
Каждым своим словом, действием я поддерживаю статус и авторитет мамы и папы ребенка, который пришел ко мне в качестве ученика.
Настоящая Женщина – это не жеманная кокетка, а Чудо, которое чистотой своей души, дарит такие добрые и светлые чувства, что ты несешь их потом всю свою жизнь.
