Океан боли в его глазах (Глава - 15)

Салат и винегрет, картошка в мундирах и супчик с капустой!!! Всё без соли весь восстановительный период, но аромат и вкус еды бесподобный. Не зря мне снились эти блюда во время голода!

Первый кусочек хлеба я ела час.  Нюхала его, ощупывала пальцами.

Наступило лето. Уверенной походкой, в новых босоножках, я  вышагивала километры по проспектам и бульварам нашего красивого города и не верила в своё исцеление.

В отпуск мы отправились всей семьёй в Пицунду. Солнце, море, теплые камни на берегу добавили мне здоровья и красоты.

Теперь я начала закаляться,  и перестала бояться сквозняков и ветров. Вернувшись  домой, после отпуска, мы продолжали плавать, бегать босиком по траве, а в выходные играли в мяч, ходили в походы.

Муж мой вылетел в Москву на встречу с автором маленькой книжечки, которая называлась «Голодание ради здоровья». Знакомство с Юрием Сергеевичем Николаевым было событием для нашей семьи. Через несколько лет этот необыкновенный врач, профессор, человек с интереснейшей биографией, приедет к нам в гости, а пока он пригласил моего мужа-врача посетить его клинику в Москве.

Прошли годы после первого моего голодания.  Об астме и экземе я забыла. Они исчезли и не появлялись больше никогда.  Мы перешли на другой образ питания и жизни. Исключили из рациона мясные и кондитерские продукты, рыбу и консервы, уксусы и приправы. Перешли на вегетарианство.  Мы чувствовали легкость, силу и энергию, которые высвободились из-под хронического нездоровья. 

Много ходили пешком, уже не так кутались зимой, а лето использовали по максимуму – проводили месяцы в саду, спали в маленьком домике и питались овощами, ягодами и чудесными яблоками с дерева. У нас появились друзья – единомышленники. Было с кем поделиться своим опытом, и мы рады были приобрести новые знания.

Но через несколько лет стали ощущать нехватку продуктов.  Лето на Урале было слишком коротким – максимум два месяца теплых и то не каждый год.  Иногда мелкий дождь моросил всё лето, а после начиналась осень,  а мы так и не успели насладиться дарами лета.

Длительные голодания мы не проводили больше, но иногда 3-4 дня приходилось голодать по поводу простуды или вирусной инфекции. Голодать было всегда тяжело, потому что повторяю: я голодала только по поводу болезни и плохого самочувствия. Лекарств, в те годы, я не принимала вообще, потому, что голод за сутки или двое решал все мои проблемы.

Океан боли в его глазах (Глава -14)

На десятый день голодания я попросила лист ватмана. Расстелила его на столе,  и начала писать стихи в стиле  А.Барто.

«Курочка красавица, посмотри!

Мы танцуем полечку раз, два, три!»

В восторге от картинок, которые появлялись в моём воображении,  я продолжала:

« Наш индюк любил поесть,

В доме негде было сесть,

Там капуста, здесь арбуз,

Наш индюк, как карапуз!»

Наклонившись над столом, я писала, рисовала, потеряла счёт времени. Не только способность писать стихи, но и желание творить тогда, во время голода, открылись во мне впервые.

- Нужно отдыхать! – медицинская сестра получила точные указания о режиме дня и знала, что отдых во время курса «Лечебного голодания» очень важен.

Сладкий сон днём и ночью не убирал нарастающего чувства усталости от голода – вода, которую, как спасение, пила литрами в первые дни голода, настолько надоела, что не лезла в горло. Вес прекратил падать. А самочувствие странное – с одной стороны состояние творческой холеричности ( идеи новые, порывы рисовать, сочинять), а с другой - нетерпение и желание уйти из больницы.

И вдруг обострение экземы! Оно длилось несколько часов на одиннадцатый день голодания, но напугало меня до смерти:

- Что? Все мучения напрасно?

Но мой доктор воспринял это спокойно и сказал, что всё идёт лучше, чем он предполагал.

На тринадцатый день голода я взбунтовалась и сказала, что хочу выходить из голода, несмотря на то, что планировала курс 14 дней. Продержалась ещё одну ночь,  и утром четырнадцатого дня я получила первый стакан яблочного, разбавленного наполовину с водой, сока. Не было возможности делать натуральные соки, да и не нужно мне было. Вкус этого напитка незабываем!!!

Нужно было пить стакан разбавленного сока каждый час, а я заканчивала стакан и начинала новый малюсенькими глоточками. Как могла я сдерживалась и экономила этот сок, но хотелось пить и пить этот нектар.

На второй день выхода из голода я вернулась домой и уже пила цельный сок, но реже по времени и не так жадно. После обеда на второй день восстановительного периода мы пошли в кино и взяли с собой бутылку моего яблочного сока. Хотелось жить! Гулять!!! Не было никакой слабости, или так чуть-чуть. После долгих месяцев заболевания, я дышала свободно, без астматического свиста и лицо моё было персикового цвета.

Я трогала себя худенькую, легкую и живую….

Океан боли в его глазах (Глава - 13)

На девятый день голода захотелось пойти пешком по улице. Отошла от больницы довольно далеко (километра два) и вернулась с жутким чувством стыда – хотелось украсть капусту, которую увидела на открытом прилавке ларька. Она, эта дивная капуста, начала мне снится. У нас на Урале была очень вкусная капуста. Салаты, щи, борщи, пироги, блинчики с капустой. Позже мы жили в Средней Азии, в Израиле – южные овощи ничего общего не имели с уральской морковью, капустой, картошкой. Вкусовые качества другие.

На юге приняты пряности, потому что овощи часто безвкусные, не сочные. А на Урале брось в кастрюлю нарезанные овощи, добавь зеленый горошек из стручков, и получался суп объедение. А какой укроп у нас был в саду! Хоть в салате, хоть в супе или картошечку посыпь сверху – аромат! Или огурцы! 

Вот такие мысли появились у меня в голове на девятый день голодания. Состояние ужасное – полная изоляция от реальности, больничная обстановка, гадкий налет на языке и во рту, а мысли об укропчике поверх горяченькой картошки и о капусте, которую хотелось украсть в овощном ларьке.

К вечеру девятого дня все эти овощи удалились из воспоминаний, и остался только хлеб… Серый, ароматный, ни с чем несравнимый.

Никаких шуток я ни с кем не шутила, никаких ассоциаций не рассказывала, только смотрела и смотрела в маленькое зеркальце на дверце шифоньера, и не верила своим глазам: экзема исчезала!

- Я не верю в то, что вижу!  - говорила я своему мужу – врачу.

- Радоваться рано. Путь к излечению долог. Но результат на сегодняшний день уже интересен.

- Интересен? Смотри, у меня порозовело лицо! Мне кажется, я выгляжу лучше.

Он, как всякий профессионал, не падал при неудачах и не взлетал при успехах.

Океан боли в его глазах (Глава -12)

На пятый день голода, ко мне зашла пожилая женщина. Или седые, или светлые волосы её выбивались из-под платочка и светились светом  утреннего солнца.

- А ты чего, миленькая, лежишь? Вставай!  Лежать то  только слабнуть.

- Не могу. Решила в постели голодать. Так мне легче.

- Не надо всё время лежать. Вон возьми шваброчку, да протри полик. Подвигайся немножечко, а потом под теплый душик с мочалочкой да с мылом. Хорошо помойся!

-  Не смогу, бабушка. Пью много -  только вода меня и спасает от потери сознания.

- Не надо много. Пей по желанию.  А от слабости только движение помогает.

- А вы тоже голодаете? -  спросила я

- Уже седьмой денёк.

- Совсем не похоже, что вы голодаете седьмой день! – удивилась я.

- Не видела ты меня в день поступления – женщина села на мою кровать – Чёрная была от удушья. А сейчас то что? Слава Богу, дышу!

Отделение было пульмонологическим.

- А как же вы согласились на этот метод? Голодать – это же так тяжело и опасно!

- Доченька! Да у нас в деревне знаешь, сколько люди держали пост? Это сегодня едят без перерыва и без меры – то котлету, то конфету, то печенье, то мороженное.  А раньше  было принято не кушать во время болезни.

Каждое утро шестого, седьмого и восьмого дня голода, я начинала с уборки комнаты, в которой мне поставили кровать. Сама не верила, но хотелось что-то делать. И душ принимала самостоятельно, растирая своё тело мочалкой с мылом, как советовала мне моя новая знакомая. Другие голодающие пациенты тоже заглядывали ко мне, даря оптимизм и веру в новый для нас  метод. Все доверяли доктору, который был очень внимателен к нам.

Океан боли в его глазах (Глава - 11)

Утро второго дня голодания в больнице – измерение давления крови, температуры,  обход врача.

- Нужно подняться, умыться и немного погулять, хотя бы по комнате или по коридору – сказала медицинская сестра.

- Я не могу.  Мне плохо – сильное сердцебиение.

- Тогда полежи немного, и опять попробуй встать. Посиди на кровати, не торопись. Так начинается голод. Через 2 - 3 дня будет легче, ты почувствуешь себя лучше.

Я верила медицинскому персоналу, потому что голодающие в палате за стенкой не только гуляли, но и смеялись так, что слышно было везде.

- Они действительно голодают? Ты уверен?- спрашивала я у мужа.

- Конечно – улыбнулся он – вес падает, симптомы заболевания утихают. Людям становится легче.

Моя астма тоже отступила. Поднялась я с кровати только с помощью медицинской сестры. Еле дошла до туалета и вернулась уже почти в обмороке.

Так прошли ещё двое суток. Боли, небольшая температура, озноб сменялся жаром, пульсация во всём теле. Но, честно сказать, мысль, которая бы прервала этот курс лечебного голодания, меня не посещала. Я ни с кем  не разговаривала,  даже с собой.

На четвертый день произошло неожиданное для меня  изменение – я встала самостоятельно с постели. Слабость, на грани обморока, прошла,  но боли в суставах не отступили. Прошлась по коридору, заглянула в соседнюю палату – там шла обычная жизнь. Нельзя было отличить голодных от сытых в этом отделении. Голодные пациенты были объектом шуток, поэтому смех слышался и днём и ночью.

Из всех, по-моему, самым серьёзным был наш лечащий врач.  Он внимательно работал с каждым больным. Знакомился не только с историей этого человека, который ему доверился, с условиями его работы, но и со всей его семьёй. Лечение в больнице только начиналось, а продолжение их общения - врача и пациента,  продолжалось годы. Врач беседовал с группами больных и отдельно с каждым.

В этот период в стационаре, он открывал соляные комнаты, где пациенты, с заболеванием дыхательных путей, дышали специальным солёным воздухом, как в солёной пещере.

 Он знакомил больных с основами йоговского дыхания, рассказывал и показывал методику Бутейко. Задержки дыхания в специальном ритме, явно купировали приступы и снижали кровяное давление.

Я держалась в одиночку.  Или лежала, уставившись в окно, или брела по больничному коридору, держась за стеночку

Океан боли в его глазах (Глава - 10)

Первый день голодания начался, как обычный деловой день. Не прочитав ни одной книжки, ни одной статьи,  я помнила и знала, что он читает и изучает всё очень серьёзно. Мне этого было достаточно. Успокаивало то, что метод этот можно всегда прервать, если будут явления опасные для жизни.

Странно, очень странно мне было то, что в тот первый день лечебного голодания,  час за часом я справлялась со своими намеченными заранее делами, и то, что не позавтракала, мне не мешало. Астма как – то опешила и замолчала на этот день  (о том, что она замолчит навсегда, я и не мечтала).

Скрывать под пудрой своё лицо я уже давно перестала. Люди знали, что я больна. Только в транспорте появляться было пыткой – всё время кто-то смотрел на моё изуродованное  экземой лицо.

Во второй половине дня,  тёмной тучей, начала надвигаться на меня головная боль. Я её знала с детства. Мигрени убивали меня и во время беременности.

Добравшись до больницы, я была счастлива, потому что первый день голода выдержала, но ещё не знала, что меня ждёт впереди…

Ночь,  после первого дня голодания, была страшной! Дикая головная боль, продержавшись несколько часов, прошла (я даже не поверила, что без лекарств), но началась острая боль в суставах и в пояснице. Сон был, как у больного человека – всё слышишь, всё чувствуешь, а пальцем шевельнуть не можешь. К утру боль в пояснице и суставах ушла тихо и незаметно, но оставила вместо себя тахикардию – явление для меня новое.

Океан боли в его глазах (Глава -9)

В больнице мест не было, и положили меня на диване в одном из кабинетов.

- Остался только голод – он сказал правду, потому что лечение гормонами не давало никаких результатов – надо начинать.

- У меня на завтра назначена очень важная встреча.  Моя ученица поступает в музыкальное училище, и я должна присутствовать на консультации. От меня зависит судьба этой девочки.

- Начинай голод и поезжай завтра на эту встречу.

- Голодная?

- Голодная.  А к вечеру, нигде не задерживайся – прямо сюда! Домой не заезжай.

 «Ну что же – подумала я – во время войны люди голодали, и один день не считался голодом вообще».

Согласилась я на «Лечебное голодание» только при условии, что доделаю все свои дела завтра.

Он дал мне порцию английской соли на ночь, и сказал, что начинать надо с полного очищения кишечника.

Утром я посмотрела на себя в зеркальце на дверке шифоньера и ужаснулась: сине – серый цвет лица был фоном для кожного тяжелого заболевания, от которого прохожие шарахались на улице.

- Клянусь здоровьем моей дочери, что я пройду этот курс «Лечебного голодания»! – прошептала я, и на всю жизнь запомнила эту точку отсчёта.

Тусклые глаза, изнуренная болезнью гортань, бронхи, лёгкие, напичканная гормонами и антибиотиками, загнанная в тупик, из которого достают только, чтобы торжественно отнести в могилу на вечный покой.

На утреннем обходе я осторожно спросила его:

- А как они голодают? Как себя чувствуют? – и показала глазами на соседнюю палату.

- А ты сама посмотришь, поговоришь, познакомишься. Будет время погулять, побеседовать.

Он смотрел мне в глаза, и я увидела в них океан, но не боли, а доброй спокойной уверенности.

Океан боли в его глазах (Глава -8)

- Послушай, Таня! – он начал эту беседу обычным обыденным голосом  – Есть один метод, «Лечебное голодание», я недавно получил разрешение на лечение этим методом,  и у меня уже есть люди, которые голодают.

- Как это голодают?

И тут я прослушала спокойную беседу и рассказ, который он, видимо, говорил  тем, кто уже начал это лечение.

- Уже несколько больных прошли курс голодания и восстановились. Я пока о результатах не говорю, но, ты знаешь, есть явное облегчение для тяжелых больных.

- А сколько они голодают?

- Одна пациентка  проголодала восемь суток, другая больная 10 суток…. Всего в отделении 20 коек для лечебного голодания.

- А почему они согласились голодать? 

- Во-первых, этот метод подробно описан, признан, есть методика. А во-вторых – когда ничего не помогает, а болезнь прогрессирует, нужно искать новые виды лечения. Но ты не торопись! У меня ещё много вопросов, я изучаю этот метод.

-  А ты как о нём узнал?

- Поехал к профессору, который преподавал нам, и он дал мне почитать вот эту книжечку.

Муж достал из портфеля маленькую книжонку, но я не заинтересовалась ею.  Что я понимаю в медицинских книжках? Да и какое ещё «Лечебное голодание»? У меня и так уже дефицит веса, как говорит мой муж. Слава Богу, пока могу кусочек хлеба проглотить, а так вообще бы уже ноги протянула.

Беседа наша была закончена. Но я по вечерам, когда он возвращался с работы, продолжала спрашивать:

- Ну как? Сколько эта женщина уже голодает? Поступили ли новые больные?

И он,  обычно ничего не рассказывающий о своих пациентах, буквально в двух словах отвечал на мои вопросы. А на большее у меня и интереса не было. Слишком уж странно было это «Лечебное голодание».

К весне мне стало немного лучше. Зимние холода на Урале, их ещё пережить надо больному человеку. Даже на работу вышла, с наступлением тепла. Одела я своё концертное платье, только висело оно на мне, как на плечиках…. Ученики играли на весенних академических концертах.  Всю зиму меня заменяли другие преподаватели.

В июне, на мой День Рождения, собрались гости, я была счастлива накрыть стол для друзей и родственников. Форшмак, холодец, селедка «под шубой», на горячее большой румяный курник из слоеного теста с курицей и картошкой внутри. Аромат душистого чая, красиво сервированный стол. Танцы прерывали только потому, что я подавала наполеон и эклеры. Каждая уважающая себя хозяйка, должна была уметь испечь воздушные десерты.

Счастье оборвалось внезапно и полетело в пропасть…. Ночью начался приступ астмы, и лицо покрылось экземой.  Как - будто вулкан, неуправляемый и грозный, проснулся и накрыл меня своей лавиной…

Океан боли в его глазах (Глава -7)

К весне, после очередной госпитализации, выписали меня домой. Зашла навестить соседка:

- Ты знаешь – говорит –  твой-то, пока ты в больнице была, а ребеночек у мамы, баб водил сюда.

- Каких баб? Что ты болтаешь?

Она не знала, что я лежала в отделении у своего мужа, и он не отходил не только от меня, но и от других таких, же крайне тяжёлых больных. Они поступали на лифте из приёмного покоя и были похожи на мертвецов. Он – заведующий отделением, принимал их и брал в свои профессиональные руки.

- Говорю тебе – продолжала соседка – баб он сюда водил!  Днём. Не ночью. Выходили все весёленькие,  под градусом. А чего это у тебя так много цветов?

- Ученики принесли – отвечаю.

- А-а! А то я думаю, лежишь вся в цветах, как в гробу.

Что только не приходится выслушивать и пережить больному и беспомощному человеку!

Когда соседка ушла, я открыла в маленьком серванте дверцу бара и увидела, что действительно новые бутылки с коньяком и вином были открыты, а старые допиты… Новая коробка конфет опустела – две маленькие шоколадки сиротливо и жалобно смотрели на меня.

Шатаясь от слабости, я почему-то пошла к шифоньеру. Было ощущение, что в доме побывали чужие….

Концертное платье и белые лаковые туфли с капроновыми чулочками в них, исчезли…

По профессии я учительница музыки. У меня всегда есть комплект нарядной одежды – на родительское собрание, на выступления учеников. Не мечешься по магазинам, в поисках наряда к концерту, а снимаешь с плечиков платье, которое поверх нарядной комбинации (так называли нижнюю сорочку) сидело безупречно.

 А туфли, очень неудобные, но к ним, как к концертным, вопросов не было. Так вот, этот нарядный комплект исчез…

- А кто здесь был, когда я лежала в больнице? Соседка сказала, что ты баб приводил.

Он поднял на меня усталые глаза, не понимая вопроса – как всегда думал о своём.

- Ты знаешь, мой доктор, наши отношения такие, что и я и ты свободны. Никто никого не держит. Но всё - таки, пока я в больнице, почему здесь были чужие люди? Кто они? Мне соседка сказала, что днём она видела весёлую компанию, выходящую из нашей квартиры.

Он не прекращал свой ужин, всегда из одного блюда – или картошка или макароны, или тушеная капуста.

- О чём ты? – спросил он не сразу.

Пришлось объяснить ещё раз. Так же, как и я, он прошёл к серванту и оцепенело посмотрел на изменившуюся там картину. Потом за мной перешёл в узенькую комнату, которую мы называли детская – там действительно были шторы с изображением гномиков. Он остолбенел, услышав мой рассказ о пропаже единственного нарядного платья…

- Одевайся! – прохрипел он

- Зачем?

- Я знаю зачем.

Уже в такси он рассказал, что его родственница попросила ключ от нашей квартиры (она могла найти причину). Он не понял для чего и зачем, но ключ дал.

Дальше прихожей мы не прошли. Я поверх ночной рубашки, в пальто, и он с воспаленными от суточного дежурства глазами.

Она принесла свёрток, в котором лежало, прокуренное почему – то, моё концертное платье, и неудобные, но белые лаковые туфли.

- Зачем тебе это? – спросила она – Я хотела помочь – продать, и деньги хоть выручить на лекарства. Ты – то этого не оденешь уже…

Я видела его профиль ночью. В глаза он мне не смотрел – там был океан боли.

Он не мог крикнуть болезни:

- Ты врёшь! Она поправиться! Я вылечу её!!!

Он знал, что только что законченный институт, честная и кропотливая работа студента учёного, ничего не дала.

Болезнь захватывала меня своими невидимыми щупальцами, тянула к себе каждый день на сантиметр. Была я и мир за окном.  Я умирала, а мир продолжал жить.

Океан боли в его глазах ( глава - 6)

В 1975 году началась у меня астма, которую родил бронхит. Лекарства прекрасные, условия в больнице замечательные, отношение медицинского персонала лучше не бывает…. А результатов - ноль.

К астме присоединилась тихонечко экзема, которая началась с маленького пятнышка. Но пятнышко на лице –  это же ерунда! Замазала пудрой и ничего не видно. Самое главное тон подобрать правильно и нанести  не тонким слоем. Но зудит …. И мокнет. Ой, ужас!!! Наутро ещё пятно появилось, и старое воспалилось под пудрой. 

"Возьму больничный лист – пару дней без косметики, примочки из настоя трав и всё пройдет" - старалась успокоить я себя.

Вечером муж сказал, что договорился с профессором – кожником, и завтра поедем к нему на консультацию.

- Мазь флуцинар на лицо и на пальцы. Курс преднизолона - произнесла профессор уверенным тоном.

- Спасибо, доктор!

Я вообще уважаю врачей, а профессоров тем более. Человечная такая пожилая женщина, профессионал высшей категории. Как не уважать? Назначила гормоны! Наверное помогут…

Прошло уже с тех пор 45 лет, а я до сих пор помню это зеркало в ванной комнате хрущевской квартиры и своё отражение в нём - гормональная мазь флуцинар оставляла вокруг экземных пятен на лице и на шее белую обескровленную кожу, а само пораженное место ещё больше воспалялось.

Преднизолон тоже оказался не тем лекарством, которое вылечивает. Больничный лист из двух дней обернулся неделями и месяцами. Слегла в кровать. Астма, ингалятор, гормоны…

Помню, в один из зимних дней, не смогла одеть дочку, чтобы она вышла погулять сама на снежок рядом с домом. Сколько можно около больной мамы сидеть? Она меня просит застегнуть пуговички на шубе и повязать ей шарфик, а я не могу… Начался страшный сон, а не жизнь.

Убрали преднизолон. Муж медленно, как все философы, раздумывал и искал причины моего заболевания. То принесет лекарство, из плаценты животного, то ланолиновое масло, то ещё что- то. Но лучше не становилось. Плохо было и ему.

Мы с мужем одноклассники. Прошли вместе студенчество. Успехи, о которых мы мечтали: работа любимая и статус, друзья замечательные, доченька куколка, квартиру обставили…. И вот тебе, пожалуйста! Жена гаснет. И помочь ей ничем нельзя. Он, как врач, знал, что астма в сочетании с экземой – это не шутки, а тяжелейшее заболевание.

Я никогда здоровой не была. Каждую зиму женские придатки давали воспаление, и приходилось ложиться в больницу на курс пенициллина. На Урале зимы холодные. Достаточно было в тонких сапожках, да пальтишке, которое ветер продувал, как марлю, постоять на остановке минут 40, ожидая автобуса, и воспаление легких или бронхит были обеспечены.

Колит, гастрит были не в счёт. Все были или с колитом, или с холециститом. Какое у нас было питание, если зима длилась 10 месяцев? «Биляши горяченькие!» - так кричала тетка продавщица. На морозе она брала деньги обмороженными пальцами, виднеющимися из специально обрезанных перчаток, и в серой обёрточной бумаге подавала действительно горячие масляные беляши …. Их ещё называли «тошнотиками».

Мы мало, что могли изменить в нашей жизни.  А точнее ничего. В глаза мужу старалась не смотреть -  там был океан боли.

Океан боли в его глазах (глава - 5)

Глава -5

Он, конечно, помнит все экзамены, которые нужно было сдать, чтобы получить диплом врача, но приобретенная профессия не дала уверенности в себе.

Он начал работать с больными, и каждый день состоял из массы вопросов, на которые нужно было давать немедленный ответ.

Во  врачебной среде поняли и оценили его. Он мог выполнить объём работы настолько существенный, что врачи со стажем сразу же ощущали помощь нового коллеги. Вес обязанностей и ответственности он, сильный от природы человек, брал на себя каждодневно.

В холодном трамвае он доезжал до работы, и судьбы больных людей принимали его как главного героя. Каждый день бронхографии, бронхоскопии, пункции лёгких  – часы в операционной, где жизнь пациента всегда на волоске.

Он был уже заведующим пульмонологического отделения, когда пришёл к нему самый главный вопрос его жизни: Есть ли жизнь без лекарств? Только ли лекарства могут спасти человека? А что делать, если лекарства не помогают?

А после этого главного вопроса возникли второстепенные, но не менее важные: Почему есть люди здоровые и больные? Кто такие долгожители? Чем образ жизни здоровых людей отличается от больных? Влияние объективных причин среды на здоровье человека? Что зависит от человека в его жизни? Может ли человек влиять на своё физическое или душевное здоровье?

Один из профессоров, у которого он учился дал ему прочитать книгу о «Лечебном голодании» Ю.С. Николаева. За этой книгой потянулась нитка знаний – закаливание организма и  правильность питания, философия йоги и физические упражнения, дыхательная гимнастика и вегетарианство.

Оказалось, что он не одинок, а многие медики и ученые в мире занимались проблемами здоровья, и знания эти помогали хирургии и лекарственной терапии справляться с болезнями, которым методы конвенциональной медицины не помогали.

Понимая, что он родился в удачное для медицины время, он получил специальное разрешения от Министерства здравоохранения на лечение по методике «Лечебное голодание». И хотя это лечение было естественно, как сама природа, он приступил к созданию условий в отделении клиники для пациентов, которым предстояло провести курсы лечебного голодания в пульмонологическом отделении, заведующим которого он был.

Многие из его пациентов выздоравливали, отказываясь от вредных привычек в питании и образе жизни.

При всей своей скромности, он не стеснялся встречаться с виднейшими профессорами и специалистами в области лечебного голодания. Он проводил дни в клинике Ю.С.Николаева, общался с Яковом Маршаком, который тоже был уверен, что есть дороги к исцелению больных, и его знания в области медицины открывали двери, закрытые ещё со времён инквизиции.

К.П. Бутейко и А.Н. Стрельникова, А. М. Амосов и Г.С. Шаталова – академики и профессора медицины писали книги для таких врачей, как он.

Уникальные дыхательные упражнения преподавались в клинике, и беседы с больными людьми, которым передавались секреты здоровья, превращались в многолетнее общение врача и пациента.

По крупицам он собирал опыт специалистов и приносил это в отделение, где создал соляные комнаты, со специальной ингаляцией для больных астмой.

Я была его пациенткой в те годы. Но прежде, чем приступлю к описанию того, что со мной произошло, задам несколько вопросов:

Как родилось лечебное голодание? Какое отличие между постом и лечебным голодом? Почему люди постились? Почему не только люди, но и животные отказываются от еды, во время болезни?

А может быть, это было так:

Врач, неважно какой и в какие времена, искал пути спасения людей от смертельных заболеваний…. Не всегда же были клиники, оборудованные для спасения людей.

Познакомившись с методикой  и практикой лечебного голодания, я поняла, как эта встреча происходила и происходит у врачей и пациентов:

- болезнь;

- назначение уже известных, существующих  вариантов лечения;  

-безрезультатность, угроза жизни, отчаяние … и лечебное голодание, как  шанс  спастись, которое назначает врач или отказ пациента от пищи, из – за тяжёлого состояния. Может быть когда – то в древности были зафиксированы положительные результаты, и с тех пор больному давали слабительное, рвотное и он голодал какое – то время, или постился?

 Итак:

Голодание описывают, как чудо. Может быть результаты лечебного голодания? А процесс - это же самая настоящая пытка! Для здоровых людей. А для больных – спасение и облегчение. Тот, кто поступал в хирургическое отделение с острыми болями, помнит, как два – три дня голода снимают острый болевой приступ и воспаление.

Итак, я продолжаю свой рассказ. Началось всё с момента, который я называю «тупик». В течение нашей жизни мы все периодически приходим в это состояние. Иногда самостоятельно, но часто с помощью других, мы отходим от края пропасти, и называем это спасением…