Женщина (глава - 4)

Вскоре, на уроках труда, открыла для себя чудеса другие – иголка и нитка, вышивка и обмёточный шов, выкройка и фартук, сшитый моими руками. Пожилая, спокойная учительница, усаживала нас, девчонок вокруг себя, и неторопливо учила искусству созидания. Первые изделия, сделанные своими руками, переполняли меня восторгом, который я тщательно скрывала, чтобы не помешать этому волшебному уроку.

Белоснежные  репсовые манжеты и воротнички, сшитые мною из маминой  блузки, оживляли любое старенькое платьице. Всё должно было соответствовать моим  начищенным туфлям. Иногда они промокали под дождем, и тогда я мыла их в раковине и сушила – знала, что мокрыми их начищать кремом нельзя.

И расчёска из противного орудия пыток, превратилась в волшебную палочку!

Я изучала своё отражение в зеркале. И хотя, Леонардо да Винчи считал, что зеркало искажает действительную внешность человека, меня моё отражение вполне устраивало. Изменения в своей внешности воспринимала как чудо из чудес , и не уставала крутиться перед зеркалом. Только вечером, при свете ночника, я могла распустить косу и превратиться из обыкновенной девочки в принцессу…

В ту осень проснулась не только моя женственность, но и впечатлительность.

Жили мы в маленьком городке – там нашли мои родители крышу над головой после того, как потеряли всех и всё во время войны. Уральский этот маленький городок до сих пор в моей памяти остался миром необыкновенным.

Ледяные горки, санки и лыжи, речка и земляника в лесу, осенняя листва и холодные дожди, а после морозной и снежной зимы, наступала весна - ослепительная и душистая, с сиреневым запахом, черёмухой и акацией.

 

Общительность моя раскрывала души соседей –  со мной шутили, приглашали в гости. Ни одна игра с детьми во дворе не начиналась без меня.

...И только презрительный взгляд  новых одноклассниц приводил меня в замешательство и недоумение. Попытки заговорить... прерывались молчанием, которое они, словно щит, выставляли передо мной. После каждого контакта с ними, я робела, уходила в сторону и сидя за партой, чувствовала свою ущербность. Кроме того, что на перемене они ели красивые яблоки, говорили жеманно и свысока, обсуждали других…

Девочки эти учились музыке. Ходили к частной учительнице, и дома у каждой из них было пианино. После нескольких месяцев в школе, они уже не считались новенькими, но всё равно на переменах всегда держались обособленно – маленькие модницы, из мира, в котором мне не нашлось места. Конечно, я навязывалась. Недоступные и холодные, эти новенькие  явно отказывали мне в дружбе, а  так хотелось узнать их поближе!

Женщина (глава - 3)

Как- то вечером, папа обратил внимание на то, как я пыталась тряпочкой протирать свои «демисезонные» туфли. После того, как я поняла, что мы бедны, решила, что аккуратность – это ухоженность. До сих пор так считаю, кстати.

Папа взял из  моих рук одну из туфель и дал урок, впечатление от которого опишу… спустя пятьдесят лет.

    

 Искусство – только так я могу назвать и процесс, и результат этого чуда! Специальная обувная щётка, крем в железных, трудно открываемых баночках – один чёрный, а другой красно - коричневый, почти бордовый, и полоска бархатной ткани. Мой папа прошёл всю войну военным фельдшером. Он многому меня научил на протяжении нашей долгой дружбы - делать правильно перевязку пораненной ноги, чистить картошку, тонко снимая кожуру, варить и жарить, мыть полы и самое главное никогда не унывать!

  

 В тот вечер он, подробно и не торопясь, объяснял мне, как наносить крем на  чистые и сухие туфли, как начищать и полировать их бархоткой. Мои старые потрескавшиеся туфли преобразились. Они были двухцветные – бордовый и болотный вдруг ожили и заблестели. Как красиво сидели они на моей ноге, обтянутой чулочком в резиночку.

   

 Всю эту осень я не могла насмотреться на эти возродившиеся туфли! Конечно, трещинки и потертости этих туфель оставались видны, но не в этом дело. Самое главное было в том, что я поняла, как много зависит от меня. Нет безысходности! Детская беспомощность растаяла и исчезла. Вот что было самым главным.

        

Позже, когда наступили холода, родители купили мне осеннее пальто, мягкого кофейного цвета из красивой и тёплой ткани. Я одевала себя в это пальто, и запомнившееся ощущение счастья,  называю сегодня женственностью.

Женщина (глава - 2)

Глава –2             

Училась я легко и плохо. И чувствовала себя при этом прекрасно! Кроме артистических, не имела никаких других способностей. Полное отсутствие усидчивости – предмет подшучивания моих родителей.

 Я не мучила их - шустро сделаю, как попало, уроки и бегом во двор или на крышу. А там и яблоки, нанизанные на нитку, и семечки сушатся на газетках, и мальчишка, который ждал меня, чтобы похвастаться своими голубями.

Двор двухэтажного деревянного дома – это был целый мир! Во-первых, коровник и вечно жующая корова. К ней настолько все привыкли, как в наше время к разгуливающей кошке. Рождение телёнка – незабываемое событие для всех дворовых ребятишек.

На задворках сараи, связки брёвен. Так в те времена выглядел наш город. Двор – часть моей жизни. Прозвища, игры не только в прятки и классики, но и спектакли, рисование декораций, шитьё костюмов, придумывание сценариев...

        

А утром – опять школа. Последняя парта, окно - самый лучший экран в мире.

Погода менялась от моего настроения – я начинала дожди и разукрашивала узорами зимние окна. Не ускользала от моего взгляда ни птичка на весенней веточке, ни цвет сирени или акации. Под аккомпанемент голоса учителя, мечталось замечательно. Азбука Морзе маленького кусочка мела, летающего по доске и выписывающего формулы, задачки или подчёркивающего придаточные предложения, сказуемые и подлежащие. Так проходили дни и недели.

 

 Старые сандалии сменялись старыми туфлями. Мама их называла «демисезонными», но для моих новых одноклассниц – это были просто старые потрескавшиеся туфли. И вот с этих «демисезонных» старых туфель всё и началось. Секреты привлекательности, таинственные и неразгаданные, подошли ко мне совсем близко.

В дождливые дни сентября, чувствуя, что пришла пора мне меняться - как гадкому утёнку превращаться в прекрасного лебедя, я слонялась по дому, в неосознанном новом состоянии. Этот порыв души, будет нередко меня навещать потом в течение всей жизни, но в те осенние дни была первая встреча с его величеством Вдохновением. «Голь на выдумки хитра!» - эта пословица мне очень подходила долгие годы.

Шел самый настоящий творческий поиск! Глаза, как впервые, осматривали квартиру. На крюке двери одной из двух маленьких комнат, висели папины домашние брюки. Я «сфотографировала» их взглядом. Сказала: «Пригодятся...» Для чего -  пока не знала, но пригодятся. Потом открыла чемодан, выполняющий функцию сундука – там лежали вещи - их не носили, но и не выбрасывали. Порывшись, нашла старый свалявшийся свитер старшего брата. «Ох, здорово!» сказала  себе, чувствуя, что я на правильном пути. Путешествие продолжалось!

Швейная машинка, использовалась, как столик – и она попала в поле моего зрения. «Подольская» - прочитала я. Никто на ней не шил, сломана была давно. Со всей своей творческой энергией,  я пыталась разобраться в её  устройстве. Потрогала ремень – он слетел с колеса. Попробовала его натянуть и получилось. «Хорошо!» - сказала я себе, и состояние  создателя мира  уже не покидало меня никогда.

Творческий путь, как самое интереснейшее путешествие моей жизни, начался именно в тот день. Вечером дипломатические переговоры с мамой насчёт старых папиных брюк и швейной машинки, закончились успешно. О свитере брата даже не требовалось беспокоиться – мама всегда с удовольствием выбрасывала старые вещи. Она никогда не умела перешивать, поэтому хранить старую простыню, чтобы сшить из неё наволочки пришло в голову только мне.

Необходимые разрешения я получила с лёгкостью. Мама знала, что мне всегда нужны были бутылочки из - под закончившихся духов, одежда, порванная по швам и тетрадь, в которой ещё оставались пустые страницы.

Ножницы тупые и ржавые заставили меня потрудиться, но, в конце концов, они помогли мне из старого свитера соорудить безрукавку, подкоротить длинный школьный фартук, раскроить юбочку четырёхклинку из папиных старых китайских брюк. Спокойно, как скульптор, я лепила себя сначала в воображении, а потом в реальности.

Женщина (глава - 1)

В 10 лет я обратила внимание на своё отражение в зеркале. Позже, в старших классах, я буду вырезать странички в журнале «Крестьянка» и «Работница»  на которых мне расскажут о том,  как правильно накручивать бигуди и делать ароматическую ванну, как распаривать лицо над кастрюлей, накрывшись полотенцем, и как укладывать ломтики огурцов на физиономию, а потом двадцать минут лежать на спине.

    

Модные, но недорогие украшения. Сумка, сочетающаяся по цвету с перчатками, нежный тон губной помады... это всё потом.

А первое знакомство с собой было в ту осень, когда нас шестиклассников разделили на две группы – одни пошли учиться в новую, только что построенную школу, а другие остались в старом здании.

Мы ждали встречи с  новыми друзьями, с классными комнатами и коридорами, пахнущими краской. Много новеньких пополнили наш  6-ой класс, и это было событием. Я ещё не знала тогда, что всегда будут мне интересны новые люди. И сегодня, спустя много лет, познакомившись, тут же завожу разговор, приглашаю в гости, вижу то, что на самом  деле не существует. В глупом вижу умного, в злом – доброго, для лгуна у меня уже готовы оправдания.

Даже, имея образование музыканта и любимую работу, пошла  учиться на психолога, чтобы ещё лучше ошибаться в людях - лучше понимать подлеца или предателя, оправдывать вымогателя или бандита, скрягу называть экономным человеком.

      

Но это уже позже, а пока, мне одиннадцатый год. После лета, проведённого с дворовыми ребятами на речке, в отличном настроении, с букетом астр в море учеников, нахожу в школьной сутолоке своих старых друзей и сразу же замечаю новеньких…

      

Все ждут первого звонка, торжественной церемонии открытия учебного года, но моё внимание  привлекают не трибуны и ораторы, а новенькие девочки – одна красивей другой. Платья у них форменные из добротной шерстяной ткани, белые фартучки, отделанные кружевом, туфли – лодочки с беленькими  носочками. На одной из них даже гольфы с помпончиками. Я испытывала новое для себя удовольствие, и разглядывать их хотелось ещё и ещё…

Они тоже повернули свои красивые головы в мою сторону и оценивающе окинули меня взглядом... старые сандалии, штапельный фартук, значительно длиннее прошлогоднего короткого школьного платья, из которого я выросла. Глаза одной из них были удивительного тёмно-синего цвета. Надменность и холод отношения – первое знакомство с теми кто, не зная тебя, уже ненавидит.

    

Через год я навсегда перееду из этого города, в котором родилась, и никогда больше не встречусь с этими девочками, а пока, по сценарию моей жизни, началось испытание, определившее  многое в моём характере, отношении к себе и к другим.

    

 Я отошла от них - чувство неравенства, неполноценности впервые кольнуло моё сердечко. Это был 1960 год. Пятнадцать лет без войны.

 Фильмы, песни, книги о послевоенной реальности – это была наша жизнь. Мы не понимали, что были бедны, но знали  жизнь – это подарок бесценный и удивительный.

«Чем богаты, тем и рады!» - именно так мы себя чувствовали. Победили фашистов, с экрана маленького кинотеатра на нас смотрели герои новостроек, чемпионы хоккея и фигурного катания. «Карнавальная ночь» и «Девушка без адреса», радио с воскресной передачей «Доброе утро», голос Майи Кристалинской, Марка Бернеса и Клавдии Шульженко...

Газированная вода с сиропом, киоск «Мороженное», танцплощадка - можно было сидеть на заборе и видеть не только танцующих, но и старшего брата с его тубой в детском духовом оркестре. Это потом он станет военным дирижером, а пока он не обращает на меня никакого внимания, потому что он – музыкант духового оркестра.

     

Мы были горды и по-настоящему счастливы. Вальсы и фокстроты, парк с аттракционами, демонстрации два раза в году, на которые мы обязательно и с удовольствием ходили, не зная, что отменят эти праздники. И вообще, всё чему мы радовались тогда – это совсем не радость, а горе...

Оставалось совсем немного лет, до разоблачения культа Сталина... Не сравнивая себя ни с кем, мы не знали, что чудовищно бедны. Считалось, что мебель, уют – это мещанство. Одежда, внешняя привлекательность – совсем по-другому мы себе представляли эти понятия. «Весна на Заречной улице», «Девчата» - герои этих фильмов не грустили, а были сильными и правильными. Такими и мы стремились быть.

    

Как одеты героини фильмов, которых играли  Надежда Румянцева или Инна Макарова? Меха? Шелка? Бриллианты? Нет. Совсем другое! Тайну этой женственности я уже разгадала, но тогда, в то первое сентября, судьба приготовила мне встречу с его величеством Презрением. Острое ощущение беспомощности впервые посетило меня, и мы с ним познакомились...