Ледяной дождь

В мире почти постоянно идут войны. Страх и тревога проникли в каждый дом. И вот на этом фоне войн, страха и тревог, люди идут навстречу друг другу, влюбляются, рождаются дети…. Земля крутится, и мы тоже не стоим на месте.

                                                          ****

Когда-то она была стройной, худенькой и хрупкой. С годами превращалась в сухую и немолодую женщину. Не пожилая, но и молодость уже давно ей была ни к чему... Вера Марковна не праздновала никогда свой День Рождения. То, что ей всего лишь 37 лет, знала только она.

                                 *****

В последнюю зиму, в год окончания школы, Вера вдруг похорошела. Этого никто не заметил, но какой-то свет появился в душе, и всё вокруг виделось ярким, красочным и звонким. На больших листах картона из-под её руки появлялись веселые клоуны, сказочные принцессы, смешные цыплята и гномики. После этих удачных картинок, всем стало понятно, что Вера имеет способности к рисованию.

- Вашей девочке надо поступать в художественное училище – тихо, как бы по секрету, сказала классная руководительница родителям Веры.

Отец Веры был гальваником, и очень гордился тем, что таких как он специалистов нет во всем городе. Он был из простой еврейской семьи." Все евреи, как евреи – говорила мама Веры -  а ты гальваник!" - имея ввиду, что муж – еврей мог бы быть и научным сотрудником в каком-нибудь институте.

Сама, Нина Анатольевна, работала старшей медсестрой в больнице на другом конце города. Она всегда была уверена в том, что говорит и делает, и муж ей в этом не мешал. Вера и отец молчаливым дуэтом понимали друг друга без слов.

В выпускном классе тихая и скромная Вера вдруг оживилась - то в редколлегии оформляет еженедельную школьную газету, то к спектаклю готовит декорации. Жизнь такая скучная все годы, вдруг превратилась в веселое кино. И хотя Вера никогда не играла в этом "кино" главную роль, всё равно ей было очень интересно.

Закончилось первое полугодие, по всем коридорам развешивали снежинки из ваты, нанизанные на ниточки, в актовом зале задрапировали окна веселыми картинками. Настоящая елка дурманила ароматом леса и праздника. Учительница по рисованию, беременная уже третьим ребенком, просто молилась на Веру:

- Чтобы я без тебя делала, Веруня, ты моя! Можно подумать ты академию художеств закончила.

Можно было и так сказать: Вера закончила "академию художеств". Её бабушка жила всю жизнь в поселке, который стали в последнее время называть пригородом. Много лет она заведовала небольшой, но насыщенной хорошими книгами библиотекой, и это был второй дом Веры. Бабушка Веры ездила в город и закупала энциклопедии, словари, альбомы с репродукциями художников, сказки народов мира и художественную литературу. Этот период времени, когда книги сортировались, записывались в специальные тетради и карточки, Вера помнила очень хорошо, потому что сама участвовала в этом процессе. Доступность к этому богатству – это самое главное, что было в детстве Веры. Сразу после школы, она шла к бабушке на работу и, до закрытия библиотеки, делала уроки, помогала бабушке заклеивать старенькие книжечки. Коробка карандашей всегда была открыта и Вера, как многие дети в её возрасте, любила рисовать.

 Библиотека – это был мир из картинок и иллюстраций.  Сюжеты завораживали, будили воображение и оставались в памяти.

Кроме библиотеки, был дом бабушки. Назвать его хибарой нельзя, но это был не коттедж и не изба. Только одна деревянная ступенька, и ты оказываешься в темный сенях, в которых уже есть не одна, а пять ступенек. Опять дверь и кухня, она же и ванная. Всё самодельное, кустарное, но функционирующее.

Из кухни бабушкиного дома  дверь, которую многие принимали за балконную. Но это была дверь в огород – на глазах маленькой Веры вырастала картошка и морковка, свекла и капуста. Рано утром бабушка с внучкой окучивали, поливали, убирали сорняки, и это было частью их жизни.

До восьмого класса Вера жила с бабушкой в поселке, а потом родители перевели её в городскую школу, с усиленным изучением английского языка.

Жизнь в городе шумела, но пустая квартира, чужой класс, учителя совсем не те, к которым она привыкла. Мама оставляла в холодильнике макароны и на столе записку, с пронумерованными делами и заданиями на день. Череда лет и зим – это всё, что запомнилось Вере в городской жизни, вдали от бабушки и от библиотеки.

Но в выпускном классе, произошли изменения: Вера не узнавала себя. Она крутилась перед зеркалом, смотрела на себя, как на незнакомую девушку.   Подруг у неё по – прежнему не было, но у соседки по парте она научилась вязать. Процесс этот так понравился Вере, что она погрузилась в него, как в рисование. Теплый жилет для бабушки, цветные кофточки для мамы и для себя. Но самое главное - это рукоделие давало ей уверенность, что она может помочь себе и даже другим.

                                                               *****

В тот последний год в школе, новогодний бал незаметно перешагнул в вечеринку на квартире одноклассника. Все были возбуждены, снежки на улице и смех, ради которого и был весь этот праздник. Вино из бутылки, шутки и розыгрыши…. Ночь новогодняя вообще – то должна была наступить только завтра, а сегодня – это был всего лишь школьный вечер, который перекантовался в чью - то квартиру. Всё происходило настолько классно и естественно, что не было причины настораживаться, как это обычно бывает на каких – то свиданиях или встречах, где каждый шаг продумывается и взвешивается. Хлопушки, серпантин, елка в углу чужой комнаты, а парень, который обнимал её всё настойчивее, казался своим и очень знакомым, можно сказать, что родным….  Он был другом её одноклассника, только что отслужил во флоте и не просто разбирался в технике, а конкретно помогал Вере с проводкой, когда они развешивали цветные фонарики в зале школы. Появилось чувство, что она знала его так давно, как будто они всегда были вместе. Когда все гурьбой хлынули на заснеженные тропинки, опьянённые музыкой, молодостью и вином, парень этот не отпускал Веру ни на шаг.

И на утро следующего дня и позже, когда закончились каникулы, она даже и не думала переживать: подумаешь, лишилась девственности! И Слава Богу! Вера, конечно, принадлежала ещё к тому поколению, которое думало о свадьбе и о семье. Но эта ночь, после школьного новогоднего бала, была такой прекрасной, что не хотелось переживать или сожалеть о том, что случилось. "А может быть и не было ничего? – спрашивала себя Вера, настолько неправдоподобным казалось то, что произошло с ней".

                                              ******

На кухне стоял невыносимый запах жареных котлет. Одновременно готовить обед и разговаривать по телефону, могла только мама Веры. Она громко отчитывала кого-то в телефонную трубку, переворачивала котлеты и нарезала огурчики собственного засола.

"Надо переходить на вегетарианство" – подумала Вера. Она всегда была против поедания животных, но мама - медик даже слушать не хотела об этих глупостях.

- Почему это нет аппетита? – нависла над Верой мама. Она привыкла к капризам пациентов, поэтому недомогание дочери не вызывало у неё опасений.

Вера отвернулась к стене, даже и не думала отвечать матери. " Что я тебе кошка, которая бежит к столу, как только почувствует запах?" – Вера всегда разговаривала с мамой в уме и никогда не смела ей перечить вслух.

- Заболела что ли доча наша? – спросил муж у Нины Анатольевны, но она уже отвечала на очередной звонок, работа у неё была крайне напряженной.

К восьмому марту было ясно, что Вера беременна. Та новогодняя ночь, которая была похожа на праздник жизни, вдруг отодвинулась от Веры во времени и в пространстве, и делала вид, что она тут ни причем. В Новый год случаются самые невероятные вещи – это знают все. Вот и с Верой произошло то, что она никак не предвидела. Она уже не помогала учительнице по рисованию оформлять актовый зал. Запах красок, который она не замечала раньше, сейчас доводил её до обморока. Вера мечтала только закончить учебный год, но это было совсем не просто. Внутри поселилась холодное скользкое чувство страха, и оно не отпускала Веру ни на секунду. Большая мамина кофта поверх школьного платья или домашнего байкового халата, скрывала крошечный комочек в животе, который уже напоминал о себе.

В мае она подала в художественное училище документы и папку с рисунками – вступительные экзамены приближались, не обращая внимания на то, что происходит в жизни Веры. У Нины Анатольевны были связи, и Вера не сопротивлялась, когда мама её куда – то возила, показывала знакомым преподавателям из училища. Даже если у Веры и был талант в рисовании, то сейчас она хотела только спать и есть. Спать и есть…. После школы она брела домой и сваливалась на кушетку. Сиамский кот пристраивался у Веры в ногах, и только тогда этот леденящий страх отпускал её.

Долго она скрывала и прятала своё положение, но от соседки тёти Нели, ничего нельзя было скрыть:

- Что-то Верка твоя, как – то изменилась… – осторожно начала она разведку

Нина Анатольевна не любила соседей, но и не ссорилась с ними.

Многие обращались к ней с вопросами и просьбами, она была как бы медперсоналом у всего подъезда: кому банки поставить, кого на операцию отправить, кому помочь с лекарствами.

- Нин! Тебе говорю! – возмутилась тетя Неля, она была старше Нины Анатольевны.

- Что ты хочешь, Неля? Девочка готовится к экзаменам. Поступать в художественное училище – это тебе не шутки шутить!

- Да какие уж тут шутки … – тетя Неля чуть шепелявила, и в её словах всегда присутствовали все шипящие буквы – Нашутилась уже твоя Верка то! Нин, ты что, ослепла?

- Что ты имеешь в виду? – устало спросила Нина Анатольевна, не прекращая искать номер телефона сантехника в потрепанной записной книжечке.

- Нина! Проснись! Твоей дочери уже рожать скоро….

Нина Анатольевна устала. Она всегда знала, что сказать и как сказать, но соседка Неля – это исключение. Что только ей в голову не взбредет!

Не поверила и проверять не стала: Что? Кто? Откуда? Глупости!!!

                                          *****

В последний день мая Вера уехала в пригород к бабушке.

Малюсенький домик, крошечный огородик, на кухоньке всё, как в детстве.

Бабушка была очень близорукой, и это отражалось на её отношении ко всему и ко всем. Она была внимательна, и кропотливо всё просматривала. Картиночки, которые Вера рисовала в детстве, висели на видном месте, рядом с фотографиями. Абажур, подушки на диване – всё это было делом рук бабушки.

Вера уже не скрывала, что носит под сердцем ребенка. Даже маму она не боялась – так и так мама всегда недовольна: её крики в доме – это обычное дело. Что ещё может произойти?

- Ты хоть его любишь? – спросила бабушка

Вера пожала плечами, не понимая кого бабушка имеет ввиду – ребенка или того, от кого Вера забеременела.

Семейный совет заполнил своей массой весь крошечный домик бабушки, было решено, что в город Вера вернется после родов, в начале октября. Нину Анатольевну совершенно не интересовал вопрос о беременности дочери, она смотрела всегда только вперед:

- Я договорюсь, может примут тебя хотя бы вольнослушательницей, кандидаткой – она относилась к дочери так же, как ко всем, кому помогала. Приходит к ней человек и жалуется, что не может достать лекарство для жены. Нина Анатольевна сразу же звонит начальнику аптеки, дочка которого лежала у неё в отделении с воспалением легких, и просит его помочь с жизненно важным лекарством.

- Беременная сейчас или позже, какая разница!? – говорила Нина Анатольевна мужу, который всё – таки интересовался: "А свадьба будет или нет?"

Он даже мысли не допускал, что у ребенка нет отца:

- Как это нет отца? – спросил он, и все удивились его наивности

- А что обязательно должен быть отец? – возмутилась Нина Анатольевна – Вон дева Мария родила от святого духа и ничего...

Бабушка перекрестилась, повернувшись к маленькой иконке в углу комнаты.

                                              

"И действительно!  - думала Вера, засыпая – Есть муж, нет мужа…. Что это меняет?"

Никто в классе не знал, что после той новогодней ночи у Веры родилась девочка. Вот ни у кого не родилась, а Веры родилась. Все плясали, все пили вино, все обнимались и целовались…. Но только у Веры родилась дочка.

Бабушка заботливо укутала Веру в шаль и привела её в свой крошечный домик после роддома.

В деревянной колыбельке лежала её правнучка на фоне старого дерева в окне, которое уже начинало покрываться осенним золотом.

Вера не была близорукой, как бабушка, и даже очки не носила. Но у неё была точно такая же манера разглядывать, рассматривать, наклонять голову и внимательно слушать, как будто в ухе у неё был слуховой аппарат.

Никаких подарков, никаких поздравлений, никаких цветов. Радость бывает и тихая… Уже ближе к родам, Вера начала думать о ребенке, но дума её была только об одном: ей было стыдно. Родилась маленькая девочка, у которой мать непонятно что, а отец непонятно кто.

                                           *****

Бабушка разрезала на ровненькие квадратики марлю и сшила руками, наметочным швом, штук пятьдесят подгузников. У неё была швейная машинка, но она знала, что новорожденным лучше шить всё руками. Мягкий ситец бабушка купила на распашонки, а из цветной фланели сшила пеленочки и ползунки.

- Молочко у тебя есть, подгузников хватит. За два дня обернемся – спокойно приговаривал бабушка, переворачивая на сковородке оладушки с яблочками. Когда малышке исполнился месяц они поехали в художественное училище на собеседование.

                                   *******

- Почему вольнослушателем? – прогремел председатель комиссии, который говорил в общем – то нормальным голосом, но Вера с бабушкой сжались к один комочек вместе с малышкой, которая спала очень чутко.

- Сдавай документы! И поступай! Бездарей то у нас много, а вот талантам надо помогать! – Ещё громче произнес преподаватель, которому понравилась и Вера, и её рисунки.

- Ну вот видишь, как хорошо всё складывается? – спросила бабушка, когда они уже были на улице.

- Хорошо то хорошо, да ничего хорошего… – вздохнула Вера глубоко.

Осень вступила в свои права пронизывающим холодным ветром.

Автобус возвращался в пригород через сорок минут.

- Даже маму с папой не навестили… – робко сказала Вера, она скучала по дому. Родители её приезжали к бабушке раз месяц, привозили немного денег и помогали одеждой для малышки.

                                    *****

Будни, как вагоны от длиннющего поезда. Ночью рядом с дочкой была Вера, чтобы дать бабушке выспаться. А утром первым автобусом – на занятия в училище.

Мелькали дни и недели… В группе Веры никто и не знал, что у неё есть ребенок. Только удивлялись: она ни с кем не дружила. Когда её приглашали на какой-нибудь сабантуй, она тихо отказывалась и исчезала у всех на глазах.

После училища, в местной поселковой школе её приняли сначала лаборанткой, помощницей учительницы по химии, а потом она стала вести кружок рукоделия, рисования, прикладного искусства. Это было намного легче, чем работать в классах, поэтому Вера справлялась, любила ребятишек, и даже её дочка, которая подрастала рядом с ней, совсем не мешала, а даже добавляла веселого настроения всей группе.

                                      *****

Бабушка умерла в больнице от осложнения гриппа, когда Яночке было пять лет. Эта тихая и добрая женщина сделала всё возможное и невозможное так скромно, так преданно, как будто не она помогала Вера, а внучка ей. Бабушка

ценила то, что одиночество не было ей знакомо и много раз говорила Вере об этом: Вера и Яночка были её семьёй.

Нина Анатольевна, мама Веры, вышла на пенсию, но иногда подрабатывала частным образом – она была опытная медсестра. Отец Веры постарел очень и не рассказывал о своих болезнях, но они у него были. Они бы общались с единственной дочерью и с внучкой, но Вера была всегда молчуньей, а у Яны была своя жизнь.

- Как она не похожа на Верку то нашу… - осмеливался сказать дедушка – Веркиного голоса мы не слышали, а эта какая горластая. Слышала, как она с матерью разговаривает?

- Да все сейчас дети такие! – успокаивала его Нина Анатольевна. Она не любила, когда Вера с Яной приезжали. Быть мамой – это ещё куда ни шло, а бабушкой…. Вне работы Нина Анатольевна чувствовала себя беспомощной.

После того, как Вера потеряла бабушку, она растерялась так, что казалось все двери и окна раскрыты настежь. Вдруг стало не хватать денег. Из чего бабушка умудрялась сделать оладушки, теплый овощной супчик, как укладывалась в скромную суммы пенсии? Это стало вопросом и проблемой.

Вера ощутила вакуумную тишину, когда возвращалась с работы в пустой дом.

Яна была занята уроками. Училась она неплохо, но могла бы лучше, если бы не её характер – она становилась трудным ребенком. Вера не читала дочке нотации, понимала, что девочка сильнее её. Она насмехалась над матерью сначала в шутку, а с годами тон её изменился, и каждый промах Веры не оставался без злого комментария дочери.

Вера не обижалась и не расстраивалась, потому что сама не считала себя эталоном для подражания. Бабушка научила её нейтрализовать негативные мысли, и она бережно хранила в памяти мудрые советы самого близкого человека.

 Когда разговор заходил о неудачной Вериной личной жизни, бабушка всегда говорила слова, которые не требовали дополнений:

- Ой, миленькая, ты ещё не знаешь, как бывает! Есть мужья пьяницы, наркоманы…. А есть женатые – так голову заморочит, что веришь ему, надеешься. Прости, Господи!

                                            ****

Дочь Веры не притрагивалась к карандашам. Вера не заставляла и не заинтересовывала дочь. Слишком уж характер у Яны был колюч. "Ежик" – так звала она Яну в детстве. Но с годами "Ёжик" стал всё больше походить на дикобраза…

Дочь её была грубиянкой. Может быть мода наступила такая, но лишний раз задать ей вопрос не хотелось.

Когда Яна пришла к своему семнадцатилетию, объявила, что они с подружкой едут в город на заработки. "Сорок минут езды на автобусе – ничего страшного!" – подумала Вера и не возражала, хотя её никто и не спрашивал.

Как ни странно, Яна быстро нашла работу в большом торговом центре, жила у бабушки с дедушкой, особенно их не тревожила, потому что дома бывала редко. Они тоже с ней не связывались - попасть под град насмешек и оскорблений никто не хотел. Яна была ярко накрашенной девицей, бюст которой был то оголен, то поднят так, что дотрагивался до подбородка.

                                                ****

Неожиданно Веру пригласили работать в частный "Центр эстетического развития детей". Директор, явно не из мира искусства, богатый бизнесмен, предложил Вере вести группы детей, начиная с трехлетнего возраста. Задумка была очень хорошая – уроки рисования, музыки и английского языка для дошкольников.

Вера согласилась и, первый раз в жизни, была уверена в своих силах. Здание этого "Центра эстетического развития" находилось на территории рощи. Вера уже летом занялась оформлением двора – везде и всюду, куда не падал взгляд, оживали нарисованные ею игрушки и зверюшки, качели и карусели смеялись веселыми красками, а от скамеек, с пестрым орнаментом, невозможно было отвести глаз.

- Когда я буду отсутствовать, вы останетесь вместо меня. Поэтому, Вера Марковна, вникайте в документацию, интересуйтесь процессом, привыкайте к административной работе тоже – так сказал директор, и Вера даже не знала, как относиться к этому предложению

У неё ничего не было, кроме работы – маленькие ученики принесли ей радость, на которую она не рассчитывала. Днями и ночами Вера готовилась к занятиям: вырезала заготовки к аппликациям, создавала начало рисунков, чтобы дети могли продолжить их на уроках, помогала учительнице музыки оформлять картинками нотные сборники для начинающих, а на занятия английского языка готовила карточки – загадки. Маленькие сюрпризы в конце каждого урока, в виде воздушных шаров или крошечных куколок, мячиков, врывались в жизнь малышей, плюс профессиональная работа учителей – всё это быстро принесло "Центру эстетического развития" хорошую репутацию, и детей записывали уже на следующий год.

Удачные уроки, пособия, педагогические находки, Вера фиксировала и сохраняла. Уже через несколько лет она откроет семинары для молодых преподавателей.

Зарплата. С детства Вера привыкла, что зарплата или пенсия – это несколько бумажек, которые бабушка раскладывала на столе и шептала: "Это за электричество заплатить, это - за газ, это - на пальтишко Верочке …"  На пальтишко Верочке деньги копились и складывались в коробочку на низком серванте, или на комоде, как называла этот сервант бабушка.

Бабушка шила, вязала, штопала, чинила, перелицовывала – и это было в порядке вещей почти в каждом доме в те времена. Из крошечной кухоньки открывалась дверь в огород, который даже огородом нельзя было назвать – настолько он был маленьким по размеру. Но яблоня обеспечивала их фруктами, грядочка морковки и капусты, лук и укроп, огурчики и помидорки, даже кабачки – это создавало атмосферу не просто сытости, а даже какой-то зажиточности. Вера не знала, что они бедны. Бабушка радовалась каждому цветочку, разговаривала с деревьями, и они отвечали ей взаимной любовью.

В "Центре эстетического развития детей" Вера начала получать зарплату, которую сразу же отложила на счет сбережений. Она не ходила в парикмахерские, она не покупала наряды. Одежда служила ей годами, а питание с огорода за маленькой кухней – это была привычка с детства.

Совершенно неожиданно у Веры появились подруги.

Саша – учительница музыки, она была младше Веры всего на два года, но выглядела моложе на пятнадцать лет точно. Ухоженная женщина в модных маечках, в брючках до колен, обувь всегда хипповая, подчеркивающая стиль. И Лиля, преподаватель английского, чуть полноватая и довольно высокая женщина, мама троих детей, причем дочь и сын – это были дети её мужа, когда они встретились и поженились. Оба развелись, оставили прежние семьи, но жизнь их была совсем не простой и не легкой. Муж Лили гулял…. То есть изменял ей, причем налево и направо. Он работал хирургом в местной больнице, уговаривал Лилю "свалить из это дыры". Но у Лили была старенькая мама, человек больной и сложный по характеру, поэтому разговор об отъезде в другую страну даже не обсуждался. Лиля, так же, как и Вера, получала хорошую зарплату, и всю её тратила на детей. Зарплата мужа редко появлялась в бюджете семьи.

Лиля одолжила у Веры большую сумму на покупку машины и уговорила подругу начать учиться водить машину:

- В наше время – это не роскошь, а необходимость! – сказала Лиля, и Вера согласилась, но решила повременить.

                    *****

Яна быстро повзрослела и холодность её к матери теперь была подчеркнута настолько, что Вера не думала о ней, как о своей дочери. Яна приезжала раз в месяц, и всегда не одна – то подруги, то друзья. А позже мужчины, причем каждый раз разные.

Дом Веры превращался в курилку, всё было кувырком и в таком виде оставалось, когда Яна вдруг уезжала, не попрощавшись. Грустная картина, что тут и говорить… Но ничего изменить было уже нельзя, если только вернуться в ту новогоднюю ночь, когда эта дочь была зачата глупыми родителями.

Оцепенение с возрастом проходило, и Вера чаще вспоминала этого молодого человека, который несколько часов до начала школьного вечера не отходил от неё. Он восхищался рисунками, которые Вера ему подавала на высокую лестницу, чтобы он развесил. Потом они забежали к Вере домой, она переодевалась в праздничную одежду. Хотя специально сшитое платье ненамного отличалось от будничного, но парень этот назвал её невестой. Вера не восприняла это, как комплимент или объяснение в любви, потому что отец или соседка, тетя Неля, часто говорили, смотря ей вслед:

- Ну Верка, невеста совсем стала!

На кухне Вера налила ему тарелку совсем невкусного супа – это единственное, что было в холодильнике. Она помнила, что он рассказывал об армии, но надо было уже выходить, а ей неудобно было его перебивать. Вера выпила почти холодного чаю, и ещё подумала: "Как бы от голода в обморок не упасть!"  Предвкушение праздника, как в детстве, держало её в каком – то нервном напряжении. Она уже все сделала для этого вечера, но волновалась так, что её трясло.

- Олег, можно я тебя попрошу? – она уже натягивая зимнее пальто на легкое платье. – Пожалуйста, будь рядом! Все эти провода могут порваться или замкнуть. Ты же разбираешься в этом?

У него были добрые глаза, но это она заметила мельком. Одежда Олега была как будто мала ему – курточка узкая, майка с длинными руками, но и она была явно короткая, брюки наоборот велики. Неожиданно красивый шарф подходил к смуглому лицу.

Он нес под курткой Верины туфли, завернутые в газетку, и на какой-то миг Вера почувствовала, что у неё есть кавалер.

                                             ****

После работы Вера и Саша часто заезжали в торговый центр. Лиля бежала домой – она была человек семейный. Пройтись по этажам, заглядывая в магазины, для Саши было делом привычным, а Вера не сопротивлялась, потому что торопиться было некуда.

Декабрь заканчивался, дети в школе уходили на каникулы, учителям можно было расслабиться.
Вера только что достроила второй этаж к бабушкиному маленькому домику, и денег на покупки не было совсем. Получилось очень удачно - довольно просторная комната соединялась с небольшим холлом, из которого был вход в ванную комнатку и на балкон.

Когда Вера решилась пойти на это строительство, то думал о Яне - её наезды были просто каким – то варварством. Вере в её доме не находилось места. Часто она ночевала на кухне. В дом вваливались незнакомые люди, хозяйничали в её холодильнике, включали на полную громкость телевизор и называли её снисходительно: "мамаша".

- Мамаша, слетай быстренько, принеси ещё вина и сигарет не забудь! – так мог к ней обратиться любой из гостей Яны.

Единственное, что спасало – это то, что они всегда уезжали в конце концов.

                                         *****

- Это платье на тебя! – Саша уже сняла это платье с выставки и заставляла Веру померить.

От платья Вера отказалась, но Саша незаметно заплатила за него и спрятала у себя в пакетах с покупками. Лучшего новогоднего подарка подруге и быть не могло.

Вера все больше и больше времени заменяла директора, который уже создавал спортивный комплекс в новом здании. Задумка была такая, чтобы учить дошколят не только основам рисования и музыки, но и спортивным играм.

Месяц назад, решив навестить подругу, Саша открыла, совершенно случайно, то, что Вера тщательно от всех скрывала. Яна уже выходила из дома, пьяная компания садилась в машину – все хорошо одеты, но невменяемы. Саша даже подумала, что ошиблась адресом, но увидела к окно бледное лицо Веры. Она выглядела, как на кладбище.

Почему – то язык не повернулся спросить: кто это и что это? Поэтому Саша отдала Вере свой новогодний подарок – это платье бежевого цвета с коричневой вышивкой по воротнику и рукавам, и обняв подругу ушла, в полной растерянности. Вера оценила деликатность своей коллеги и буквально завтра пригласила её и Лилю в их любимый ресторан, как бы отметить наступающий Новый год. Впервые за двадцать лет, она рассказала свою историю не столько другим людям, сколько себе.

 - Не может быть! – удивилась Саша – с первого раза забеременела?

Её и Лилю совершенно не тронул и не интересовал нравственный аспект поступка Веры.

- Я столько лечусь, уже два раза была замужем и у меня ничего не получается, а здесь такой подарок! – радовалась Саша, как будто это случилось с ней.

Вера посмотрела на неё и горько улыбнулась:

- Я даже дочери не могу сказать, кто её отец! – Вера пыталась направить беседу в правильном направлении, но это было сделать почти невозможно. Прошли годы, и всё в мире настолько изменилось, что поведение, раньше порицаемое, сегодня было естественным, как в первобытно общинном строе.

Саша и Лиля восприняли рассказ Веры, как классное приключение и не видели в нем никакой проблемы.

- А ты его искала? Почему тебе не интересно что с ним?

- Перед ним мне стыдно в первую очередь… – произнесла Вера, и это было правдой. Она была совсем другим человеком, и поверить не могла в то, что полдня, проведенные с этим парнем, вывели из её состояния, когда она владела собой и ситуацией.

- Стыдно, стыдно! Причем здесь стыд? Ты родила дочь – это подарок для всех и для него тоже! – Лиля воспитывала троих детей, двое из которых имели ещё родную маму.

Вера усмехнулась, потому что Лиля не была знакома с Яной.

После встречи с подругами, Вера поднялась на новый этаж в своем домике и посмотрела на новое платье, которое ей подарила Саша.

Бежевого красивого тона, оно очень шло ей к лицу, и это было первое её платье такого качества и стиля. Уже много лет одевалась в джинсы и майки, кофты и свитера, а элегантность – это была роскошь не для неё.

За окном была декабрьская непогода – мокрая метель грозила перейти в ледяной дождь. Это явление природы пугало гололедом и авариями самого разного рода.

К дому подъехала незнакомая красного цвета машина, точнее какой-то шикарный лимузин. Вера спрятала платье шифоньер, и старалась не торопиться на новых ступеньках, чтобы не упасть с непривычки.

- Мам, ты дома? – услышала Вера голос дочери, который удивил и напугал её.

- Что случилось? – ещё не увидев Яну спросила она, пытаясь остановить сердце, которое заколотилось, как птица в клетке.

В маленькой прихожей Яна уже развешивала мокрую куртку, а рядом с ней стоял какой-то её очередной знакомый.

- Вы уж извините, что так неожиданно… – произнес он.

Вера не успела промолвить слово, как Яна уже гаркнула на него.

- Что ты извиняешься? Сказала тебе, молчи!

Вера глубоко вздохнула и пошла на кухню готовить кофе.

Гость, по приказу Яны поднялся на верх, где она показала ему ванную и лежанку около балкона.

- Если хочешь, спускайся к камину – бросила она кавалеру, а сама пришла к матери на кухню.

- Мама, я на телевидении буду работать – сообщила Яна, чем всё –таки удивила Веру. Без образования? На телевидение? В качестве кого? Это всё вопросы в уме, а вслух Вера сказала:

- Суп подогревать?

Яна знала этот суп с детства – морковка, капуста, картошка, луковичка и зеленый горошек.

- Какой суп, мама! Ночь на дворе. Я умираю спать.

Вера никогда не знала, как стелить гостям Яны, поэтому села перед телевизором и поставила на столик тарелку с горячими гренками.

Гость был не пьян и не курил. Он попросил разрешения заварить чаю, и через несколько минут с чашкой сел напротив Веры.

- Что ты расселся? – опять гаркнула Яна и ушла на верх. Она еле держалась на ногах, даже когда была трезвая, то выглядела, как пьяная.

- Вы уж простите, что мы так ворвались, без звонка – всё-таки извинился он. – Яна сказала, что можно переночевать у Вас и я не отказался, потому что дорога превратилась в один сплошной каток.

- Вам дать теплое одеяло? – спросила Вера вставая с кресла. У неё не было никакого настроения беседовать с друзьями Яны. Дочь для неё была такой болью, такой раной в сердце, что не дай Бог ни одной матери испытать то, что чувствовала Вера долгие годы. Каждый раз с другим мужчиной… Как же это выдержать матери? Выгнать? Устроить скандал? Но дочь ей скажет: "А чем ты лучше меня? Я хотя бы детей не рожаю от кого попало!"

 Вера не оглянулась на незнакомца, но чувствовала, что он смотрит ей в спину.

Нелегко заснуть, когда у тебя в доме чужой человек, имя которого ты не знаешь.

Вера крутилась с боку на бок, но в какой-то момент уснула, опухшие от слез глаза просто уже не открывались. Она часто плакала, перед тем, как заснуть, поэтому утро начинала с холодных примочек из холодного чая.

В декабре нет работы в огороде. Когда Яна ночевала в доме и устраивала шумные вечеринки, Вера уходила в огород, где всегда можно было занять себя, посидеть отдохнуть на старенькой лавочке.

Но декабрь – это не сезон, поэтому проснувшись, она вышла из комнаты в теплом халате, надеясь, что гости её уехали. И действительно, красной машины около дома не было, и незнакомец исчез так же внезапно, как и появился.

"Ну и слава Богу – облегченно подумала Вера, но тут же увидела его куртку на вешалке и обувь Яны".

 - Странно!  Но какое моё дело? – вслух сказала она своему отражению в зеркале и включила нагреватель воды в ванной комнатке.

"Моя бабушка никогда не чувствовала себя гостьей в своем доме" – вспомнила Вера. Но что об этом говорить! Времена другие, да и её судьба не баловала.

Когда она вышла из душевой, в доме пахло горячими булочками и шикарным кофе.

- Доброе утро, Вера!  - сказал незнакомец, и Вера поняла, что он уезжал в булочную, где самая дорогая выпечка.

После смерти бабушки, в доме ничего не изменилось. Вера не то, что не шиковала, она жила точно так же, как её бабушка. Иногда ей казалось, что она уже сама бабушка, но внуков у неё не было.

Гость приготовил ей кофе и по - джентельменски отодвинул стул.

Вера пожала плечами: "Он что ухаживать за мной собрался?" – хотела усмехнуться она, но вспомнила про Яну, которая могла проснуться в любую минуту и закатить скандал. Вера опустила глаза, чтобы скрыть тревогу. Незнакомец не знал, как её разговорить, сдаваться он не привык:

- Я не кусаюсь, Вера! – он называл её по имени, а она не помнила, чтобы они познакомились.

Больше всего Вере хотелось сказать, что она торопится на работу, но врать она не умела – в школе были каникулы.

- А я думала, что Вы уже уехали – голос её был совсем недружелюбный.

Гость что-спрашивал про её жизнь, как – то странно смотрел то на Веру, то на фотографии, то на рисунки…. Обычно люди спрашивают:" Это Вы нарисовали?" Но он не спрашивал ничего - как в музее рассматривал каждый снимок, каждую картинку.

Ему удалось завязать разговор о детях, которых Вера учила рисованию, но беседа не клеилась, и он даже понял почему.

Яна спустилась неумытая, непричесанная и коротко бросила:

- Поехали! Здесь тебе не гостиница.

- Позавтракай! – робко сказала Вера дочери, имея в виду свежие булочки из шикарной булочной, которые купил ночной гость.

На ходу откусывая и запивая из большой чашки кофе, Яна села в красную машину.

- Ну долго ещё ждать?! – заорала она, когда увидела, что её знакомый пытается поблагодарить Веру за ночлег.

"Господи прости! – подумала Вера – попался более или менее нормальный человек, а она ведет себя, как хабалка! Придется поговорить с ней" – решила Вера и закрыла дверь ещё раньше, чем они отъехали.

Полчаса длилось оцепенение, как всегда, после встречи с Яной. Но свежие силы приходили откуда – то из вне. Сначала робко, а потом всё сильнее появлялось желание что – то делать, начинать день, продолжать жизнь.

Вера знала, что в мире есть много людей мужественных, которые находятся один на один с несчастьем. Сколько инвалидов! Они не сдаются! Сколько сирот в мире, сколько горя, брошенных детей… Яна, конечно, ужасная, но она не брошенная, у неё есть мать, бабушка, дедушка….

Мудрость появлялась не часто, но её текст Вера слушала всем сердцем и душой.

Она вышла из дома со списком материалов, которые надо было уже закупать на второе полугодие. У Веры был шикарный план – создать кукольный театр, чтобы дети почувствовали себя не зрителями, а художниками оформителями, музыкантами, композиторами, поэтами и сказочниками. Уже накупив полные коробки и пакеты, она вдруг увидела в витрине длинное пальто, на клетчатой подкладке. Вера меряла пальто больше часа, продавщица  была терпелива и снисходительна: она не давила на Веру, не уговаривала, потому что знала, что решение будет принимать покупательница. Вера вышла из магазина в новом пальто. Сумки и пакеты, коробки и свертки обрывали руки, но она зашла в парикмахерскую. Женщине бы она не смогла ничего объяснить – женщины парикмахеры часто высокомерны с таким типом, к которому принадлежала Вера. Но мастер был мужского рода – брюнет со светлыми глазами. Он тут же завел разговор о восточной медицине, а сам уже знал, что Вера хочет, но не может выразить словами. Короткой стрижки у Веры не было никогда. Она сама подрезала концы волос раз в полгода, и занимало это действие две минуты максимум. Какая-нибудь заколка и не имело никакого значения, что получилось или не получилось на голове. Она любила шарфы и косынки на голове, и успокаивала себя тем, что многие актрисы тоже причесаны, как она.

Пришлось взять такси, водитель помог ей с громоздкими покупками. Всё, что Вера купила, горой лежало на полу в прихожей, она село на табуретку, чтобы снять сапоги…. И вдруг, Вера почувствовала, что дома она не одна.

В новом длинном пальто, с неоторванной этикеткой, с одним сапогом на ноге, она прошла в комнату и обомлела….

На диване лежал незнакомец, который утром уехал с Яной. Машины красной около дома не было, а сам он бледный, как мел, устало смотрел на неё.

- Ка Вы сюда попали? Что случилось? – сердце Веры опять затрепетало, как испуганная птица.

- Я ранен…. Авария – проговорил он и потерял сознание.

- Что с Яной? – теребила его Вера и побежала к телефону.

- Яна на работе, с ней всё нормально – пробормотал незнакомец и опять отключился.

Вера сбросила, наконец, с себя это дурацкое пальто. Налила в тазик воды и присела около дивана, куда уложил себя раненый ночной гость.

Она осторожно расстегнула ему рубашку и увидела большую гематому в области ребер. 

- Нужно Скорую помощь вызвать! – она приложила марлевый компресс к ушибу.

- Зачем? Ты же рядом! – сказал незнакомец и попытался улыбнуться.

- Где Вы взяли ключ? Как вошли в мой дом?

- Яна дала и ключ, и разрешение… - ответил раненый. "Этого мне ещё не хватало! – подумала Вера, имея ввиду ревность Яны, которая может обрушиться на мать"

Вера положила на ушиб нарубленный подорожник, который сама готовила по рецепту бабушки. Собирала подорожник весной, складывала в банки, заливала водкой и ставила в темное место на пару месяцев. Бабушка закапывала эти банки с подорожником в землю.

Настой помогал при больных почках, при ушибах, при болях в суставах.

- Я не грабитель, Вера, не бойся! – пытался снять с Веры напряжение её "пациент", но она не поднимала на него глаз.

"Унижение – это моя одежда – грустно говорила себе Вера. – Пальто купила, стрижку сделала. Ох и дура!"

- Какой вкусный напиток! Что это? – спросил гость, у него появился цвет лица.

- Это клюквенный морс. Отдыхайте!

Она вышла из комнаты. Остановилась в дверях, оглянулась и сказала:

 - Если надо будет что-нибудь, позовите.  Я рядом…

Бессонная прошлая ночь, хождение по магазинам, стресс и тревога совсем выбили Веру из колеи, она даже забыла, что через несколько часов начнется Новый год.

Они спали. Он раненый на диване, а она в своей комнате. В прихожей валялись купленные материалы для второго полугодия, а в кресле, напротив раненого гостя, отдыхало новое красивое пальто Веры.

Уже во сне она вспомнила его голос и синие глаза.

Она вспомнила его настойчивость и решимость не оставлять её никогда и нигде.

Во сне она оделась в своё новое платье с красивой вышивкой, которое ей купила Саша, накрыла стол, зажгла свечи…. Это был он!

Надо только проснуться и убедиться в этом.

За окном опять завыл ветер. Домик Веры, как мог сохранял тепло. Вера боялась проснуться. Так много лет длилась эта беспощадная реальность, что Вера хотела ещё чуть – чуть побыть в иллюзии, в мечте….

Сумерки Вера любила. Она вспомнила, что не вымыла голову после парикмахерской, что не разложила покупки. "Что это со мной? Вдруг, как гипноз, и я ничего не помню".

Когда вошла в комнату гипнотизера на диване не было.

Новое пальто с клетчатой подкладкой, как одушевленный герой, молчало.

Вера прибралась, накрыла стол. Как во сне пошла одеваться в новое платье.

Она не удивилась, когда услышала, что кто – то зашел в дом.

Это был Олег. Вся одежда на нем была узкая – его широкие плечи не помешались в тонкий джемпер, куртка была короткая и только красивый шарф, подходил к его прекрасным глазам.

Он держал в руках букет роз, и цветы оттаивали от ледяного дождя, который все-таки начался ближе к ночи.