Спасибо тебе, доченька!

                                                ****

- Мам, ну ты что? Эта ткань уже не для тебя! Старая, а наряжаешься! – Иришка не знала правил хорошего тона и всегда говорила то, что думала.

Инна Сергеевна только приложила ткань к лицу:

- Думаешь ярко слишком? – она не обижалась, поэтому выслушивала все глупости, на которые была способна её дочь.

- Ну конечно! Ты ещё спрашиваешь! – Иришку никогда не интересовало, как чувствует себя человек, после общения с ней. Она была лишена самокритики, а критиковать её было некому.

- Почему ткань в куске так красиво падает фалдами, а когда скроишь, получается всё обыденно и неинтересно? – Инна Сергеевна рассуждала вслух, но дочка уже занималась своими делами.

                                           ***

Когда – то её карьера стремительно взлетела до заведующей отделением эндокринологии.  Она выдерживала нагрузку, с которой и мужчины не всегда справляются. Но пять лет назад появились признаки гипертонии и все симптомы надвигающегося инсульта, поэтому Инна Сергеевна приняла вынужденное решение – заняться своим здоровьем.

"Ухаживать за мной некому" – так она объяснила главному врачу свой уход, и на уговоры остаться на работе не поддалась, именно по этой причине: одиночество обязывает думать о себе.

Два месяца лечилась в стационаре и амбулаторно. Со студенчества не поднимала голову – экзамены и зачеты, потом по распределению годы практики в сельской больнице. Начала готовиться к аспирантуре, но однокурсник из министерства здравоохранения, которому она спасла жизнь, способствовал назначению Инны Сергеевны на должность заведующей отделением в городской больнице.

 Годы мелькали в заботах о других людях. Муж, можно сказать сбежал - подруга, естественно лучшая, прибрала то, "что плохо лежало". Борщи, компоты, оладушки со сковородки – этого Инна Сергеевна не могла никогда. Всегда говорят, что супруги должны быть разных профессий, но Инну Сергеевну мог понять только коллега.

Бывший муж Инны Сергеевны, когда - то был успешным модельером. С годами, течение жизни и конкуренция, его немного подвинули в сторону, но хороший закройщик – это тоже профессия. Они познакомились на пляже, и Инна была той, на которую двадцатилетний Леня шил наряды. Её стройная фигурка не нуждалась в какой-то особенной одежде, но Леня выбрал её ещё и потому, что Инна тоже шила, и не хуже его. Она могла из лоскуточков, из кусочков ткани сшить такое чудо с кокеткой, с внутренними карманами, со смелым разрезом - даже профессиональным портным было чему поучиться у девушки – студентки мединститута, с таким интересным хобби.

Когда Инна одела белый халат врача, Леня завел любовницу. На практику в сельскую больницу Инна уехала уже с маленькой дочкой, а муж отказался покидать столицу. Они не развелись только потому, что Инна не могла обойтись без его помощи – всё надеялась, что Леня не откажется от малышки, которая нуждалась в отце, как всякий ребенок. Но Леня всё больше чувствовал себя свободным человеком, каким он и был на самом деле. Женой Инна ему быть не смогла, зато желающих женщин разделить одиночество модного закройщика и заведующего ателье, было предостаточно.

Нельзя сказать, что Инна ревновала мужа – ничего другого от него она и не ожидала, но поставила условие: "Разведемся, когда соберешься жениться!"

                                                    *****

Быть хорошей матерью тоже не получалось. Не потому что не любила свою дочь, а потому, что в расписание врача не втискивается общение с ребенком. Все знают, что если в семье один из родителей медик, то заботу о детях берет тот, кто не дежурит сутками, не сдает каждодневный экзамен в борьбе за жизнь пациента.

Возвращаясь домой с работы, Инна Сергеевна была счастлива видеть девочку в целости и сохранности. Немного помогала мама Инны Сергеевны - она иногда приезжала на каникулы из города. Няни, добрые соседки – все принимали участие в воспитании маленькой Иры, и Инна Сергеевна очень ценила всё, что для неё делали добрые люди.

- Иришка, как же я тебе благодарна! – так заканчивался каждый день для девочки, мама которой работала за двоих.

Когда Инна Сергеевна вернулась после врачебной практики из деревни в город, дочка уже была почти школьницей.

                                                *****

Иришка самостоятельно, после уроков, открывала дверь своим ключом, не снимая его с длинной веревочки на шее, уже умела подогреть себе еду, сама делала уроки, смотрела телевизор и часто засыпала, не дождавшись матери. Девочка была предоставлена сама себе.

Инна Сергеевна возвращалась домой, по пути покупала продукты, вернее то, что оставалось на полках магазинов к вечеру, и заходила в дом, который был в таком беспорядке, как будто только что закончился обыск.

- Спасибо, доченька! – целовала она Иришку и укладывала её в кровать – Спасибо моя умница!

Инна Сергеевна начинала уборку: подушки возвращались на диван, остатки еды с пола отправлялась в мусор, бусы и пуговицы, которыми играла дочка, собирались в коробочки и шкатулки….

А утром Иришку всегда ждал какой-нибудь подарочек – или записная книжка, или коробка карандашей, а однажды в доме появилось пианино.

Всех детей учили в те времена фигурному катанию или художественной гимнастике, бальным танцам или рисованию. Инна Сергеевна мечтала только об одном: чтобы Иришка была жива и здорова. Но однажды, Ира прислонилась к обшарпанному пианино на празднике в Доме культуры и заворожённо смотрела на пальцы пожилой пианистки. Фотоаппаратов у каждого тогда не было в руках, поэтому Инна Сергеевна зафиксировала в памяти взгляд своей дочери на клавишах старенького пианино.

Буквально через неделю они с Иришкой зашли в большой универмаг, подкупить гирлянды и игрушки для ёлки. Не понятно почему, но прямо на первом этаже большого универмага, были выставлены полированные пианино из коричневого дерева. Примерно десять инструментов в центре широкого фойе, где толпы людей сновали взад и вперед, при этом каждый что –то норовил сыграть на открытой клавиатуре.

Иришка тоже подошла и прочитала: "Гамма".

- Мам, а чьи эти пианино? – спросила она, как будто речь шла о детдомовских ребятишках. И действительно, казалось, что все пианино насторожились, потому что появилась девочка, и она могла выбрать кого –то из них.

- Эти пианино продаются – объяснила Инна Сергеевна Иришке – Вот видишь табличка? Написано: "Продано". Значит кто – то уже купил это пианино.

Ирочка, не сказав ни слова, начала обходить зал и дотрагиваться до клавиш.

Инна Сергеевна не мешала ей, даже села на крутящийся пианинный стульчик, удивляясь серьёзности дочери.

                                             *****

Теперь Иришка была не одна. Во – первых, к ней два раза в неделю приходила пожилая учительница музыки с четвертого этажа, а во-вторых ноты всегда ждали её, а это было уже совсем не одиночество, а наоборот.

Ириша подрастала и уже ждала маму, чтобы похвалиться успехами в музыке.

Инна Сергеевна никогда не говорила учителям: "Будет ли толк из моей дочери?". Самое главное, девочка каждый день оставалась одна и справлялась с трудностями своей непростой жизни.

Уже в старших классах стало понятно, что Ира имеет способности к иностранным языкам. Можно сказать, что самоучкой перед телевизором, выучила испанский, с английским в школе справлялась с легкостью, а французские песни из репертуара Эдит Пиаф она пела с детского сада.

Шестнадцатилетие дочери Инна решила отмечать в открытом ресторане. Собрались многочисленные друзья Ириши, коллеги Инны Сергеевны и даже отец пришел с очередной женой.

- Спасибо тебе доченька! – сказала Инна Сергеевна в микрофон, поздравляя дочь с Днем Рождения. Все гости грохнули со смеху, потому что знали продолжение этого тоста – Спасибо тебе, Ирочка, что ты не наркоманка, не пьяница, не бездельница… – закончить Инне Сергеевне не дали, зал потонул в хохоте.

Все считали, что Инна Сергеевна так юморит. Но Инна Сергеевна действительно считала, что ей очень повезло с дочерью.

                                              ****

Шли годы. Ира училась в университете, не отказывая себе в путешествиях с друзьями и подругами. Детство её закончилось, и она превращалась в сильного и совсем не пассивного человека.

 "Сорок пять, баба ягодка опять!" – но это было не про Инну Сергеевну. Напряженные годы в студенчестве, работа ответственная и в личной жизни всё сама, всё в одиночку. Бывший муж появлялся, но только чтобы ныть и жаловаться, а потом выпросить денег, причем суммы немалые.

Инна Сергеевна, в его глазах, была сильная, здоровая и богатая женщина, а он – несчастный и несостоявшийся талант. Леня не пил и не курил, был не просто красиво одет, а шикарно, пользовался хорошим парфюмом. Приходил он не редко, и всегда, как к себе домой.

А потом, как только узнал, что Инну Сергеевну госпитализировали с пред инфарктом и с подозрением на инсульт, прекратил свои визиты. Честно сказать, Инна надеялась, когда помогала ему большими суммами денег выбраться из неприятностей, что Иришку он не оставит, если с ней что-то случится. Но расчёты и ставки на бывшего мужа рухнули….

- А Леньку – то, как корова языком слизала – брякнула соседка Соня, которая ухаживала за Инной Сергеевной после больницы.

- Да кто на него надеялся, Соня? – Инна Сергеевна совсем растерялась. Здоровье оказалось не железное.

- Ну всё-таки! Мог бы навестить… - сыпала соль на рану Соня, а потом, как спохватилась: - Да что, кроме Леньки нету никого?  Мы тебя ещё замуж выдадим!

Инна даже не улыбнулась – не до шуток. Надо было выживать. В период врачебной практики, она встречалась с мужественными пациентами, которые буквально возвращались с того света после серьёзных диагнозов. Вот теперь пришло время учиться врачу у своих бывших больных.

                                             *****

Сапожки эти Инна Сергеевна купила в том же универмаге, где когда-то Иришка выбрала себе пианино. Стояла в очереди за сапогами и молилась, чтобы хватило ей. Выбросили считанные пары -  замшевые, австрийские, на белой подошве, которая называлась "манка". Дома развернула бумагу, чуть ли не пергаментную, вытащила сапоги из коробки, померяла и поняла, что такое настоящее счастье – удобная обувь! Она носила эти сапоги не одну зиму, а вот сейчас, после больницы, Инна Сергеевна видела в окно первый снежок на ветках и на дорожках, очень хотела выйти погулять, но не могла нагнуться и застегнуть сапоги. "Раньше было хуже – подумала она – с подушки голову не могла поднять". Динамика положительная наблюдалась, но головокружение и слабость превратили Инну Сергеевну в человека неполноценного.

Соседка Соня открыла дверь своим ключом:

- Ай, молодец! А я тороплюсь вывести тебя на улицу, погода изумительная. Я уже и с Геннадием Михайловичем договорилась – Соня ловко застегнула сапожки, с которыми Инна Сергеевна "воевала" уже полчаса.

- О чем ты договорилась с Геннадием Михайловичем?

- Как о чем? Он будет гулять с тобой каждый день, Инночка! Такой он симпатичный. Ты же знаешь, у него дочка уехала в Израиль? – добавила Соня, как будто Инна Сергеевна знала, кто такой Геннадий Михайлович.

На улице двор превратился в зимнюю сказку. Инна вдохнула морозный воздух и сказала себе:

- Будешь жить!

Эти слова она произносила много раз, когда её пациенты возвращались к жизни, после тяжелейших состояний.

- А Вы знаете, Инна Сергеевна, в Израиле нет отчества и все люди обращаются к друг другу на ты – было странно держать под руку совершенно чужого человека, но ещё более странно было то, что кто – то помогает Инне Сергеевне, гуляет с ней.

- Спасибо Вам… тебе! – прошептала Инна Сергеевна, восторженно оглядывая двор, похожий на зимнюю декорацию.

- За что спасибо, Инночка? – удивился Геннадий Михайлович.

Инна подумала и сказала:

- За то, что ты не наркоман и не пьяница….

Геннадий Михайлович удивился, но Инна объяснила ему:

- Даже самые сильные люди, иногда нуждаются в помощи. Алкоголик или наркоман думает только о себе. Он как бы говорит: "На меня не рассчитывайте!"

                                             *****

Только дела пошли на поправку, только силы начали возвращаться к Инне Сергеевне, заболела Иришка. Вернее, она не заболела, а погрустнела, сникла, пригорюнилась. Уже пройдены такие трудные годы учебы, получен диплом переводчицы. Дела дочери пошли настолько в гору, что она открыла свой салон по пошиву элегантной одежды. Сбылись мечты Инны Сергеевны – отец Иришки появился в жизни её девочки и профессионально помогал ей. Он встретился не со своей дочерью, а с молодой и интересной девушкой, которая взяла на прицеп его ателье. Ира объединила уникальных портных из разных стран, собрала молодежь талантливую и профессионально смелую. Дело её расцветало, принося удовлетворение и доход всем участникам.

И вдруг, бледность, не свойственная Иришке, темные круги под глазами….

"Этого ещё не хватало!" – думала встревоженно Инна Сергеевна, но терпеливо ждала, когда Ира к ней обратиться за советом или за помощью.

Через пару дней они сели за вечерний чай, и Иришка спросила, как бы между прочим:

- Мам, а почему ты замуж больше не вышла? Тебе что не встретился достойный мужчина?

- Даже не знаю, моя девочка – растерялась Инна Сергеевна – Наверное, я не сексуальная…

- Ты очень красивая, мама! – Ира опустила голову на стол и расплакалась.

- Иришенька, девочка моя! Что случилось? Я вижу, что ты сама не своя – глаза Инны Сергеевны наполнились слезами, и она ощутила, как они с дочерью одиноки. Жалость пронзила сердце, ноги не держали, и страшно было наблюдать дочь в беспомощности.

Инна Сергеевна поглаживала Иришу по спине, понимая, что случилось что – то очень серьёзное.

- У меня будет ребенок – сказала Ира. Её модный блузон темно синего цвета вдруг превратился в спецовочный халат, а сама Ириша выглядела обыкновенной несчастной женщиной.

Казалось, что беда зашла в дом Инны Сергеевны и расположилась по-хозяйски. Однако растерянность Инны Сергеевны исчезла, как пелена с глаз. Она медленно отошла от дочери и встала в проеме двери на кухню:

- Беременность – это не болезнь.

- Он меня бросил! – Ира пришла за матерью в комнату, как в детстве, улеглась калачиком на диван. Через большую паузу она добавила, что он из Франции, приезжал по работе, взял здесь автомобиль на прокат, путешествовал вместе с Ирой, а потом автомобиль сдал и уехал…

Инна Сергеевна поняла, что Ира чувствовала себя этим автомобилем, которым попользовались, а потом оставили и поблагодарили за доставленное удовольствие.

- Ты должна понять сейчас две очень важные вещи – произнесла Инна Сергеевна в почти темной комнате. Каждое её слово было значимо и оставалась не только в памяти, но и в сердце – Отношения мужчины и женщины очень упростили. Я не большой знаток, ты знаешь…. Но это очень сложное сплетение тонких чувств. Нельзя требовать и ожидать, что порыв любовный всегда закончится счастьем.

- Но порыв любовный заканчивается беременностью! – Ира была раздражена

Инне Сергеевне показалось, что дочь хочет властвовать над ситуацией, но случилось то, что было не в её власти.

- Когда накатывает морская волна, вряд ли можно остаться сухим, если ты зашел уже в море….

- Мама! Мне не до твоих поэтических философий. Ты знаешь прекрасно, как я связана договорами. Это не твоя работа, где тебя могут заменить.

- Это правда! - согласилась Инна Сергеевна - И на работе меня заменили, и няни заменили тебе мать, а твой отец нашел себе других жен, вместо меня….

- Обиделась… – укоризненно сказала Ира – Мне не нужен этот ребенок!!! – горько прошептала она. Растрепанная, со всклоченными волосами, с красными глазами, Ира была похожа на драную кошку.

- Этот ребенок нужен мне – произнесла Инна Сергеевна голосом, который она уже не надеялась себе вернуть – Роди его мне!

- Но ты же старая, мама!

- Годы идут, а ты не умнеешь, Ира… А пора бы!

                                                   *****

Геннадий Михайлович получил приглашение от своих детей погостить в Израиле.

- Конечно, какие могут быть сомнения? – ободряла его Инна Сергеевна, хотя у самой положение дел было не самым лучшим. Она не нервничала и не переживала, чем очень раздражала Иришку.

- Вы знаете, Геннадий Михайлович, мне кажется люди перестали адекватно реагировать на события. Мы переживаем там, где надо радоваться.

- Вы думаете есть чему радоваться? – Геннадий Михайлович был военным человеком и рано вышел на пенсию. Здоровьем он похвалиться не мог, но справлялся с повседневностью, да ещё и Инну Сергеевну взял "на буксир".

- Вам предстоит возможность повидаться с родными, посмотреть другую страну, на солнышке погреться, а Вы такой озабоченный….

- Зачем она поехала в этот Израиль? – сказал Геннадий Михайлович, имея ввиду дочь -  Я бы ей и квартиру свою отдал – каждый раз Геннадий      Михайлович говорил одно и тоже. Понять его можно было: в пожилом возрасте одиночество – это не лучший вариант жизни -  Боюсь не осилю… Перелет, да смена климата.

Инна Сергеевна пока не решалась гулять одна, поэтому сосед очень даже её поддерживал всю эту зиму в прямом и переносном смысле. Каждое утро он заходил за ней, и они минут сорок гуляли по заснеженным тропинкам, заодно и обсуждали актуальные события. Инна Сергеевна привыкла, что Геннадий Михайлович и вечером заходит на чай, жалуется на футбольную команду, которая постоянно его разочаровывает, но он всё равно за неё болеет.

Соседи не сплетничали – все хотели, чтобы Инна Сергеевна поправилась, и вышла на работу. Только дочка считала её старой, а на самом деле, Инна Сергеевна была в самом расцвете лет, но не сил.

Она не хотела думать о будущем. Самое главное, что наблюдалась довольно положительная динамика её состояния – онемение рук, ног, языка постепенно прошло, осталась временами нестабильность в артериальном давлении и обострилась зависимость от погоды. На себе Инна Сергеевна ощутила, что сердце – это очень чувствительный мотор, который надо постоянно держать в тонусе, а иначе оно замедляет свой ход или просто начинает "беситься с жиру", как говорят.

                                                  *****

Ириша хлопала дверями, роняла посуду, швыряла стулья, огрызалась и нервничала так, что находиться с ней рядом было невозможно.

Инна Сергеевна позвонила бывшему мужу и назначила ему встречу в кафе напротив её дома. Она не могла пригласить его в квартиру -  если не их дочь, то соседи точно помешают обсудить создавшуюся ситуацию.

Им подали чай с пирожными, и нарядный сервиз помог создать семейную обстановку. Инна Сергеевна сама не знала, зачем пригласила Леню на встречу - даже когда она была беременна, то не очень то на него рассчитывала.

- От кого? Как это произошло? – Леня поперхнулся горячим чаем и салфеткой чистил свой модный пиджак – Француз? Какой ещё француз? – Инне Сергеевне стало жалко бывшего мужа, а заодно и того француза. Она никогда не могла понять мужчин.

- Произошло это, как у всех. И ничего страшного в этом нет – она говорила то, что думала.

- Как это ничего страшного нет? А ну да! Тебе же самое главное, чтобы Ира не была наркоманкой – сказал Леня, и Инна Сергеевна пожалела, что пригласила его на эту встречу.

- Леня! Ей плохо со мной. Ей вообще плохо. Это очень опасно, когда человеку плохо, в то время, когда ему должно быть хорошо.

Бывший муж Инны Сергеевны был совсем не философом. Иносказательные вещи ему было не осилить. Поэтому Инна Сергеевна сказала прямо, ясно и понятно:

- Пожалуйста, Леня, предложи ей пожить у тебя…

- У меня? – Леня вскочил с места и сорвал с себя салфетку, которая должна была защитить его костюм от всего на свете. Он боялся запачкаться.

- Садись и успокойся – Инна Сергеевна старалась его не оскорблять, потому что дала себе слово быть терпеливой с ним – Она не согласится, Леня. Ты не бойся! Ты только предложи…

- Зачем? Если она не согласится… - он выглядел совсем растерянным.

- Затем, чтобы у неё в голове был выбор. Понимаешь?

- Какой выбор?

- Леня, человеку легче, когда у него есть запасной вариант.

- А если она согласится? У меня же жена, дети…

 - А Ира не твоя дочь?

Леня молчал, и Инна Сергеевна пожалела, что отказалась когда-то от алиментов. Ей правда их никто и не предлагал, но она могла подать в суд…

Отец Ириши, как будто услышал её мысли, и охрипшим голосом промямлил:

- Ладно, Инна, ты самое главное не нервничай. Тебе нельзя! – он испугался, что с Инной может что-то случиться, типа инсульта, и вот тогда все проблемы его старшей дочери обрушаться на него.

В темноте Инна Сергеевна дошла до своего подъезда, открыла входную дверь на тугой пружине, и квартира встретила её грустью. Дочери дома не было.

- Идиотка! – поставила себе диагноз Инна Сергеевна, потому что ясно было, что её бывший муж может только испортить и так непростое положение в их семье.

                                          ****

- Нет, ты представляешь? Он предложил мне у него пожить!!! – орала Ирка, и теперь у неё были действительно объективные причины кидать стулья и ронять посуду – Он сказал, что я плохо выгляжу, и он покажет меня хорошим врачам!

- А что тебя так возмутило? Он твой отец – Инна Сергеевна хотела порадоваться, что Леня её не выдал, но, как говорится: рано было радоваться.

- Мама! Он предложил мне сделать аборт!!!

- Кто предложил? – Инна Сергеевна упала на стул. В голове запульсировало, зашумело, в уши как будто налили кипяток.

Очнулась она от морозного воздуха, который ворвался из открытого окна. Иришка брызгала на лицо водой, и сама была бледна, как стена.

- Спасибо тебе, Ирочка…. – прошептала Инна Сергеевна, но Ира уже вызывала по телефону соседку Соню, потому что только Соня знала, где находятся лекарства.

Иришка сидела около матери, гладила её руку, а Инна Сергеевна вспомнила времена, когда они были дружны.

Она рассказал Ире, как пригласила вчера её отца на встречу, как просила помощи и как опять он повернулся к ней спиной.

-  Я сегодня была в поликлинике. Ещё не точно, но сказали, что будет мальчик – Инне Сергеевне показалось, что в голосе дочери появились теплые интонации.

- Француз? – почему-то спросила Инна Сергеевна

- Национальность пока не определили – засмеялась Ира.

                                     ****

Леня кричал в трубку, как будто его резали:

- Она не выходит на работу! Всё летит в чертовой матери! Это же бизнес!

- Не ругайся, Леня. Ира тебе ничего не должна, а ты ей должен очень много.

Леня сразу остыл и прошипел:

- Это крах!  Она разрушает всё, что мы создали!

- Всегда надо старое разрушить, чтобы построить новое – мудрость не оставила Инну Сергеевну, этот маленький француз в животе дочери явно давал ей уверенность в себе.

Иришка решила делать ремонт и поменять кое что из мебели. Она забрала свою часть денег из дела, которое они с отцом открыли и уже развили.

 - Да и какой он отец? Если уж честно – успокаивала она маму – Работать с ним я больше не буду.

Инна не спрашивала о профессиональных планах Ириши, но она сама успокоила мать:

- Работа переводчицы меня всегда ждет.

                                     *****

- Пока у вас ремонт, девчонки, поживите у меня. Я всё равно уже билеты купил в Израиль – сказал Геннадий Михайлович.

- Цветы я Ваши буду поливать. Вы не волнуйтесь! – Инна Сергеевна уже привыкла, что они ужинают вместе - испекла пирог с мясом, и в чашках подала бульон.

Токсикоз немного отпустил Иришку, и она уплетала мамину стряпню, однако не забыла брякнуть свой вопрос:

- Что покидаете нашу Родину, Геннадий Михайлович? А ещё офицер советской армии.

Геннадий Михайлович был военным оркестровым дирижером, но уже на пенсии. Профессия довольно редкая: с одной стороны, двадцать пять лет в армии, а с другой – музыкант, причем с высшим образованием.

Инна Сергеевна хотела рассердиться на дочь, но Геннадий Михайлович не обиделся:

- Ох, Ириша, я бы никуда не ехал. Но внуков хочется повидать, семья у меня там.

- Да в гости он едет, не насовсем – вступилась Инна Сергеевна - Сама то уж помолчи!

- А что я? – удивилась Ирка

- Как что? Это у тебя или у меня друзья живут во Франции – Инна Сергеевна испугалась своей дерзости, но Геннадий Михайлович вдруг размечтался, как откроют границы, и как будет мир во всем мире, люди будут путешествовать свободно и запросто.

У Иры действительно были друзья во многих странах: кто – то из школьных подруг жил уже в Америке, кто – то писал ей из Германии, отец её будущего ребенка был парижанином.

- А ты что от ребенка будешь скрывать, кто его отец? – спросила Инна Сергеевна вечером, когда они остались одни.

- Мама, давай сначала родим? – Иришка уже не нервничала и не психовала от каждого слова матери

- Ну давай сначала родим – согласилась Инна Сергеевна.

                                            *****

Перед отъездом Геннадий Михайлович вручил Инне ключи от его квартиры и от дачи.

- Дача – это громко сказано – объяснил Геннадий Михайлович – но если захотите побыть на свежем воздухе, поесть черной смородины, то буду рад очень. Жалко…. Всё зарастёт, урожай яблок пропадет.

- Не пропадет! – уверенно сказала Иришка – присмотрим мы за Вашей дачей. У Иры были друзья, и провести время за городом все будут счастливы.

- Продать бы её надо… да не умею я бизнесом заниматься – Геннадий Михайлович овдовел три года назад, и без жены чувствовал себя совсем одиноким.

Сначала зимы он познакомился с Инной Сергеевной и с Иришкой - жизнь наполнилась проблемами других людей, а своя боль приутихла.

На работу Инна Сергеевна ещё не вышла, но постепенно возвращалась к обычной своей жизни.

Она уже убирала квартиру, готовила еду, ходила за продуктами. Не торопилась, не суетилась - следила за координацией. Ближе к весне, когда уже почти весь снег растаял, они с Иришкой поехали на дачу Геннадия Михайловича.

День был настолько яркий, что приходилось прятать глаза от солнца.

Симпатичный домик принял гостей скромно и доброжелательно. В каждом углу лежали салфеточки, накидки, скатерки, вышитые рукодельницей, которая здесь когда- то жила. Стало понятно, почему Геннадию Михайловичу больно было сюда приезжать. За домом, перед окнами, сами по себе росли фруктовые деревья, а остальное всё лежало грязным жмыхом и выглядело заброшенным.

Ира села в кресло качалку и почти сразу задремала. Инна Сергеевна с вечера дома испекла пирожков, приготовила салат и выгружала из сумки теплую одежду. Во двор зашла симпатичная старушка. На ней был модный берет, и деревенской она совсем не выглядела.

Инна Сергеевна объяснила ей кто они, откуда и почему приехали на эту дачу.

Старушка оказалась соседкой Геннадия Михайловича по даче. Поблагодарила за приглашение на вечерний чай, и довольно понятно рассказала, какие работы делаются весной в саду – что убрать, что выбросить, что подрезать, что приготовить к летнему сезону.

- Мам, я не хочу отсюда уезжать – сказала Иришка – давай останемся здесь на пару дней.

Они нашли постельное белье, полотенца и тишина новой жизни без компьютера и телевизора окутала их спокойствием. Помучились, пока разожгли печку, сварили гречневую кашу и закутавшись в пледы, привыкали к новому повороту событий в их жизни.

Инна Сергеевна считала себя обеспеченной женщиной. Ира в детстве ни в чем не нуждалась, а уж в последние годы и говорить нечего – в том ателье, которое они с отцом открыли, доходы позволяли планировать вполне достойное будущее.

Но вот все планы остановились. Ничего не рухнуло, но всё остановилось, как поезд, который встал на капитальный ремонт.

- Какой порядок в этом доме! – сказала Иришка, в темноте её голос звучал как – то по – особенному.

В городской жизни люди не разговаривают, а кричат, потому что надо перекричать шум транспорта, стук, скрежет трамваев, дома постоянно включен телевизор. Здесь, вдали от суеты и напряженной повседневности, голос дочери наполнился ласковыми интонациями, добротой и спокойствием.

- Ты обратила внимание на чистоту и уют здесь? – повторила Иришка свой вопрос – Как люди этого добиваются?

- Здесь жила очень хорошая женщина – сказала Инна Сергеевна, имея ввиду покойную жену Геннадия Михайловича.

- Есть много хороших людей, но дома у них постоянный беспорядок – Ириша входила в возраст, когда молодые женщины задумываются о своём доме.

- Пенсия или депрессия – это два варианта навести дома порядок – пошутила Инна Сергеевна, зная, что Иру не устроит этот ответ.

- Только пенсия или депрессия?

- Есть ещё один способ, но не каждый его может осилить.

- Какой способ? – даже в темноте у Иришки загорелись глаза.

- Всё возвращать на место. Готовишь еду? Тут же всю посуду мыть, ополаскивать и возвращать на место.

- А одежду, а пыль, а раковины, а унитазы? – зачем – то Иришке понадобилось узнать ответы на эти вопросы, связанные с хозяйством.

- То же самое: оделась на работу, домашнюю одежду убрать в шифоньер – никаких стульев с набросанными вещами. Уборку квартиры делать строго по расписанию!

- Как это "строго по расписанию"? -  Ириша села на кровати и Инна Сергеевна подумала, что давно они так не общались: атмосфера этого дома располагала к беседам.

- Мы же готовим еду по расписанию? Так и уборка – наметить себе дни и часы, и не отступать от намеченного плана. А почему ты спрашиваешь?

- Мне кажется счастье не может быть в грязном и запущенном доме – Ира думала о счастье.

- Не знаю, как себя чувствуют люди в запущенных домах, наверное, скверно. Но мне приходилось, доченька, видеть абсолютно чистые и аккуратные дома, где люди были несчастны.

- Рабы быта?

- Да, Ирочка! Это люди, ограниченные настолько, что дальше тряпки и швабры ничего не видят.

- Не превращать домашнюю работу в культ? – уточнила Ира

- Домашняя работа – это движение, которое держит нас в форме. Кроме того, это дает эстетическое удовлетворение, уверенность в себе. – Инна Сергеевна рассказывала, как она купила шторы в Латвии, и как они преобразили квартиру…

Ира уже спала. В этом чужом дачном домике, она почувствовала, что жизнь, ни смотря ни на что, прекрасна.

                                           *****

Геннадий Михайлович ответил на письмо, в котором Инна Сергеевна благодарила его за щедрость – действительно, дача помогла Ирише скрыться на время от любопытных глаз, а Инна Сергеевна вдруг поняла: работа на свежем воздухе – это именно то, что ей нужно.  Соседка, тетя Валя, оказалась совсем даже не старушкой. Она бодренько, чуть прихрамывая, с раннего утра занималась своим садом и огородом, и под её руководством Инна Сергеевна начала убирать заброшенную территорию около дачного домика Геннадия Михайловича - покрасила забор, подправила кирпичики на дорожках и принялась за многолетние кусты.

Работа в саду оказалась совсем не простой и не легкой, поэтому Инна Сергеевна не торопилась и всё ждала, что приедет Геннадий Михайлович, чтобы передать ему его хозяйство в хорошем виде.

Но все сроки уже закончились, лето пригревало солнышком, Ира уже готовилась к родам, а Геннадий Михайлович всё не возвращался.

 Как – то вечером он позвонил и рассказал, что должен помочь семье его дочери купить квартиру:

- Инна Сергеевна, передайте моей соседке по даче, Валентине Петровне, что я решил продать дачу. У неё есть покупатели.

Ириша попросила трубку и вдруг заявила:

- Геннадий Михайлович, говорите цену – я куплю у Вас эту дачу.

Телефон находился в прихожей на тумбе с зеркалом. Инна Сергеевна видела в отражении довольное лицо своей дочери.

Когда телефонный разговор был закончен, Инна Сергеевна всё – таки поинтересовалась:

- Ира, доченька! Ты сошла с ума? Откуда у тебя такие деньги?

- Мама, деньги я найду и завтра же ему вышлю. Дачу необходимо привести в порядок, а потом уже продавать, если Геннадий Михайлович захочет.

- А разве дача не в порядке? – удивилась Инна Сергеевна

- Дача должна иметь товарный вид!

Откуда в Иришке была эта практичность, Инна Сергеевна не могла понять. Это уже было дитя нового времени.

Живот совершенно Ирише не мешал, поэтому она заказывала стройматериалы, руководила ремонтом дачи. Видно было, эти грандиозные проекты поддерживают её и отвлекают от прошлого, от непонятных вопросов, на которые она не может найти ответы, как бы не старалась.

Так сложилась жизнь Иры, что она не думала о себе, как о невесте, поэтому и перешагнула через стадию жизни, в которой есть ухаживания, объяснения в любви, свадьба. Всё это не произошло и не случилось. А ребенок в животе был и уже толкается во всю.

                                              ****

После того, как Геннадий Михайлович отдал дочери деньги, полученные от Иры за дачу, он почти сразу вернулся домой.

Чувствуя, что Инна Сергеевна осуждает его дочь, за то, что она использовала отца, он объяснил ей:

- Там совсем другая жизнь: люди вынуждены покупать жильё и в хорошем районе.

- Сразу в хорошем и престижном районе? – удивилась Инна Сергеевна, хотя тут же извинилась за бестактность.

- Население в Израиле настолько разноцветно, если можно так сказать, что люди живут по общности каких-то признаков. Выходцы из Германии построили себе город у моря. Те, кто приехали из Марокко – это вообще восточный народ, с которым совсем не просто ужиться… Есть религиозные районы – это другая жизнь, по другим законам.

Дачу свою Геннадий Михайлович не узнал. Домик сверкал новой обивкой, в нем можно было жить до заморозков.

- Ну Ириша, давай оформлять документы. Теперь я к тебе буду приезжать в гости на дачу, если пригласишь – Геннадий Михайлович обнял Иру за плечи, и она поняла, что у неё есть близкий человек, на которого можно опереться.

                           ****

Француз родился первого сентября. До родов никто даже и не думал покупать детскую одежду, ванночку, кроватку, коляску – это плохая примета, и все её знают. А после того, как Ира родила, Инна и Геннадий Михайлович обставили детскую и превратили её в самую настоящую сказку.

Инна Сергеевна вышла на работу только на полставки пока и чувствовала, что начинается новый виток в жизни.

Леня пришел навестить дочь в роддоме не один. Рядом с ним был мужчина, который не понимал ни одного слова на русском языке.

- Есть тут у нас одна роженица, которая знает французский, лопочет своему сыночку французские слова – сказала медсестра и провела экстравагантного молодого человека в палату. Ира отдыхала после родов.

Иностранец подошёл к кроватке, где спал после кормления малыш.

Ириша подумала, что у неё начались галлюцинации и закрыла глаза.

Когда она проснулась, но на тонком её пальчике сверкало необыкновенной красоты колечко.

- Инна Сергеевна, выходите за меня замуж! – сказал Геннадий Михайлович.

Они стояли у окна в роддоме и ещё не знали, что будут играть две свадьбы.