Всегда, в любом жизненном пути, я считал, что должна быть цель. Поэтому всё, что я намечал уже в студенческом возрасте, было осмысленно, продумано и спланировано.
Только насчёт любви у меня не было уверенности в своём счастливом будущем…. Для себя я уже решил, что самое главное в любви – это доверие, колоссальное и безграничное, на вечные времена. Если нет доверия, значит, есть двойная жизнь. Одна в себе, другая – для того, которого ты, якобы, любишь.
Такие мысли были у меня в то время, когда я был студентом. Часто думал о том, что на земле уже живет тот человек, который может быть меня полюбит. Я очень хотел увидеть этого человека.
И вскоре это произошло…
Это была девушка из нашего медицинского института – Соня Димант. Она была смелее меня, и более светская, чем я. Соня пригласила меня в кино, на концерт, к себе домой. Мне было приятно общаться с родителями Сони, мы много беседовали с её мамой.
С самого начало, было ясно, что мы с Соней разные по характеру и по манерам, но у нас было и много общего: институт, кино, театр, друзья. И вырисовывалась общая цель – быть врачами. Нам было не так уж плохо вдвоём. Часами мы просиживали в парке на скамейке. Я был счастлив, я любил!
Любовь эта осталась у меня навсегда, единственная и на всю жизнь.
Не уверен, что любовь и счастье были взаимными…. Здесь мои предположения весьма скромны. Я никогда не переоценивал свои шансы. Свою любовь я выстрадал, она прошла великие испытания на прочность и, мне кажется, выдержала их.
После первого курса, я каким – то образом попал в дом отдыха работников искусств на Черниговщине. Впервые я самостоятельно уехал из дома. Поезд шёл, чуть ли не по узкоколейке. В глубине гремучего леса стоял дворец, ранее принадлежащий какому – то пану. Подобные строения я видел в кино или на картинках.
Внутри сохранилась роскошь от бывших хозяев. В столовой, где в былые времена давали балы и принимали гостей, теперь питались отдыхающие.
Публика в доме отдыха была высококультурная, старички преклонного возраста – актёры, музыканты, или родители заслуженных работников искусств.
Я подружился с отцом дирижёра Ройтмана, меня всегда привлекала возможность посидеть с пожилым человеком, послушать его рассказ.
С тыльной стороны здания находился большой пруд, и мне, выросшему на Днепре, очень подходила возможность целый день проводить на воде. Всем было очень весело, но не мне… Я был в разлуке со своей девушкой, и впервые ощутил одиночество, несмотря на то, что вокруг меня был праздник жизни. Я просто отбывал установленный срок.
Через год, когда я закончил второй курс института, меня наградили поездкой в Москву. Севернее Днепропетровска мне бывать не доводилось, и это была моя первая столь отдаленная поездка. В жёстком плацкартном вагоне я прибыл в столицу.
Мой визит был ответным, т.к. семья папиного брата из Москвы гостила у нас прошлым летом. Но я очень хотел повстречаться с Изей Китманом, моим другом и одноклассником, который перешёл в Москве на второй курс юридического факультета.
Утром поезд остановился на курском вокзале. Такси доставило меня на квартиру моего двоюродного брата Лазаря Рапопорта. Он жил в полуподвальной комнатке рядом с Гоголевским бульваром. Наскоро привели себя в порядок и помчались по улицам Москвы к театру им. Вахтангова на Арбат.
Лазарь работал на ВДНХ художником, а я знакомился с Москвой. Квартирка и дворик моего дяди Юи, к которому я прибыл на второй день пребывания в Москве, были мне настолько родными и знакомыми по описаниям, что казалось, я вроде бы здесь бывал много раз.
Моя двоюродная сестра Муся училась в Академии связи, брат Ися в артиллерийской спецшколе, дядя работал бухгалтером. Его жена тётя Фаня – очень родственная и добрая женщина, встречала меня, как самого дорогого гостя. Она тот час же начала готовить праздничный обед, и я ей помогал.
Во дворе был оборудован стол, на нём стряпали. Здесь же была коптилка, незаменимая в те времена керосинка – керогаз. Меня поразила тогда щедрость тёти Фани. Мы в Днепропетровске питались намного скромнее и экономнее. Поспели добротные и наваристые щи с обилием мяса, пироги незабываемые! До позднего вечера мы сидели за столом с родными людьми, не зная, что скоро наступит война, которая всё изменит…
На другой день я нашел Изю Китмана. Его отец уже работал в Кремлёвской швейной мастерской, и наша встреча была яркой, интересной, такой и запомнилась, потому что виделись мы в последний раз перед войной.
Родители дали мне небольшую сумму денег на развлечения в Москве, но я и не подумал их тратить на себя – купил продукты, которых не хватало дома. Так поступал всегда мой отец, когда бывал в Москве.
Мама даже прослезилась, когда увидела гостинцы, которые я привез домой.
Даже не поделившись впечатлениями о поездке в Москву, я уже мчался к Соне. У неё очень тяжело заболела мать, и она ждала моего приезда. Я тотчас отправился в аптеку за лекарствами для Рахили Абрамовны. Завершился июль 1940 года…
Кто мог предсказать, что будет с нами через год? И всё же тучи сгущались.
Комментариев нет:
Отправить комментарий