Разноцветные ярмарки

Были ли мы с ней подругами? Даже не знаю, что вам ответить….. Нет, совсем не потому, что я сомневаюсь, а потому, что у дружбы тоже бывают разные оттенки и особенности. Мы были больше родственницами – разными по характеру, по образу жизни, но близкими по своему роду и происхождению. Мы обе были женщинами.

Познакомились мы в коридоре училища искусств, где я первый год работала концертмейстером, а она преподавателем предмета, который назывался "Эстетика". Позже она расскажет мне, что закончила академию искусств им. Репина в Ленинграде.

В полутемном закоулке большого здания мы обе внимательно читали объявление, написанное и нарисованное от руки.  Кусок ватмана прикрепили кнопками к  фанерной доске: 

" Сегодня в 14.30 в актовом зале состоится собрание!!!

На повестке дня:

Облик преподавателя "Эстетики" …….. (крупным шрифтом имя и фамилия).

Явка строго обязательна.

Администрация".

Конечно, я по памяти пишу этот текст объявления, могу что-то забыть, но суть вы не поняли, так же как и я.

- "Облик преподавателя"…. "Явка обязательна"??? – бормотала я – Это ещё что такое? Опять галиматья какая-нибудь!

Я ворчала себе под нос, а рядом со мной тоже кто-то читал это объявление.

- Это меня будут разбирать…. – услышала я хрипловатый голос и, обернувшись, попала в свет изумрудных глаз странной женщины. Она была красива. Она была очень красива! Шарф сдерживал копну вьющихся волос.  Одежда инопланетянки: какой-то цветной жилет, длинная разлетающаяся юбка хиппово поддерживалась широким поясом, который сам по себе был произведением искусства….

- Вас будут разбирать? – удивилась я – Почему? За что? – это были времена, когда любили разбирать людей на части, по винтикам.

 Изумрудные глаза в крапинку, грустно улыбаясь, показали мне взглядом на кожаный пояс, усыпанные заклепками и яркими строчками вышивки:

- "Облико – морале…" – грустно улыбнулась она.

- А я не приду – сказала я, не зная, обрадую я или огорчу свою собеседницу, но в голове пронеслась мысль: "Как это страшно! Я бы умерла со страха, если бы в объявлении вместо её фамилии, была моя".

- Я тоже не приду – ответила спокойно моя новая знакомая, и её изумрудные глаза напомнили мне слова моей мамы: "Даже если еврейские глаза улыбаются, в них всё равно навечно поселилась грусть".

Всю грусть еврейского народа я встретила в этом узком, плохо освещенном коридоре училища искусств, где объявление о разборе морального облика преподавателя по "Эстетике" висело на кнопках, как на честном слове.

Состоялось или не состоялось это собрание, было уже не важно. Мы вышли из здания, и весь мир засиял весенними красками в нашу честь!

Могу объяснить почему, когда я встречалась с ней ещё много раз случайно, пока мы не подружились окончательно, так радостно становилось на душе. Разноцветная легкость, я бы даже сказала, заморская красота её переносили меня в мир, который можно назвать "Чунга - Чанга".  Этот стиль сегодня почти норма, а тогда в серой действительности нашего уральского города, моя новая знакомая выглядела очень экзотично и необычно.

Однажды, рано утром я ждала такси, около дома своей тети в Ленинграде. Большой город оживал после короткой белой ночи. Трамваи нехотя поворачивались и ворчали на перекрестках, люди торопились на работу, быстро собравшись по инерции…. И вдруг из подъезда вышла Красавица! Начиная от оранжевых плетеных босоножек, до цветных перьев в прическе, всё было ярко и потрясающе красиво.

Есть эпизоды незабываемые – будничное серое утро тогдашнего Ленинграда, я жду такси, кутаясь от северного ветра в тонкий плащ, и вдруг из подъезда выходит Красавица с цветными перьями в пышной прическе.

 Откуда эти модницы брали диковинные заграничные вещи, я могу понять, но откуда они знали, что им нужно, вот это для меня было непостижимой тайной.

Спекулянты, фарцовщики, так называли тех, кто доставлял модную одежду из-за границы. Сегодня это совершенно обыденное дело – поехать в другую страну, купить оптом или отдельно какие хочешь вещи, вернуться и продавать их дороже в своем магазине или, как говорят, в бизнесе. Но во времена моей молодости за эту куплю и продажу людей садили в тюрьму и клеймили позором.

Можно было думать о чем угодно, но не о покупке одежды. В наши дни нет погони за фирменными вещами, мода изменилась – можно  носить все, что хочешь: оголи плечо, одень майку шиворот навыворот, на брюках сделай дырки и т.д.

А тогда люди, которые хотели одеться в стильное платье или костюм, иметь в своем гардеробе джинсы или полушубок, сапоги или сумку интересной выкройки и фасона, должны были иметь связи со спекулянтами, которые создавали "черный рынок" – всё было дефицитом настолько, что мы голову ломали, как одеться и обуться.

Я решила проблему своих нарядов, посмотрев,  в свои 17 лет, фильм " Колдунья",  с Мариной Влади в главной роли. Поняла быстро и сразу, что одежда должна быть простой и очень простой. Никакая дорогая одежда, никакие драгоценности не помогут, если женщина зла, глупа или надменна.

В кинотеатре "Победа" я купила синенький билетик, и утренний сеанс кино унес меня в страну, которую я полюбила и нашла там абсолютно все для себя. Выйдя с немногочисленными зрителями на улицу, щурясь после темного зала на солнце, я опять подошла к кассе и купила билетик на следующий сеанс этого же фильма – надо было закрепить материал.

Никогда в своей жизни я не придумывала ничего особенного – простые ткани, простые фасоны и женственность, которая родилась вместе со мной.

В течение многих лет я наблюдала и наблюдаю за Мариной Влади – она не изменяет своему стилю. Одежда – это лишь ткань на великолепном теле этой ослепительной красавицы. Неизменно она появлялась на экранах и на фотографиях с умной улыбкой, тембр голоса, стиль, манера вести себя и говорить. Одежда всегда к лицу, по фигуре, естественно. И самое главное, что платья, костюмы, украшения этой великой актрисы, имеют второстепенное значение.

Даже не понимая, какое гениальное решение я нашла в то время для себя, когда полки магазинов были совершенно пусты, а на одежду с черного рынка  денег никогда не было, я вязала себе платья с расклешенной книзу юбкой гадэ, шарфы, хипповые джемпера и кофты. А летом цыганские фасоны сарафанов с соломенной шляпой.

Бэба продавала дефицитные вещи. Через плечо она носила огромных размеров индийскую сумку из тонкой кожи, и у неё была своя клиентура.

Мною она восхищалась –  не потому что я не нуждалась в тех вещах, которые были у неё в сумке, а потому что я была всегда хозяйственной особой, по крайней мере старалась быть такой.

- Дети маленькие, а ты всё успеваешь! – мне нравились её похвалы.

Она любила пирожки с разной начинкой, которые все хватали, и никто не садился за стол. Мои дети и муж тоже  были счастливы, когда Бэба приходила к нам. Она у нас отдыхала. А мы отдыхали в её присутствии от бедноты. Вы думаете, она была богачка? Нет, конечно! Однокомнатная квартирка на верхнем этаже хрущевского дома. Они с мужем работали всегда много и серьезно. Но у них дома было кофе. Нигде нет кофе, а у них есть. Бразильский настоящий кофе. Много книг, которые тоже были в дефиците. И потрясающая музыка! Стерео аппаратура давала ошеломляющий эффект  - с каждого угла маленькой комнаты звучали оркестры мира в блестящем исполнении.

Дома у меня тоже появилась музыкальная стерео система – пластинки с записями классической музыки, певцы итальянской эстрады того времени Тото Кутунья, Адриано Челентано, Джани Моранди брали своими мелодиями нас за руку и выводили из страшной действительности, в которой мы оказались не по своей воле.

В Бразилии шли карнавалы, в европейских  странах праздновали Рождество и другие нарядные праздники … а мы ходили на демонстрации 7 ноября и 1-ого мая. И явка была обязательной! Вот представьте себе вы на карнавале в Бразилии, или идете строем и несете флаг или портрет вождя на демонстрации в России семидесятых лет….

Нужда и безденежье сопровождали нас десятилетиями. Люди стояли в тугих и серых очередях, ломали голову, чем накормить семью и во что одеть детей. Спасала какая-то уникальная экономность, с которой мы жили от зарплаты до зарплаты, и скромность всех и каждого. Расточительность одного из членов семьи, вовлекала всех в пропасть бедноты, из которой не было возможности выбраться.

Дети безропотно донашивали одежду друг за другом, взрослые перелицовывали пальто или костюмы в специальных ателье. Но  акценты в жизни ставились не на то, как мы одеты и обуты, а как мы учимся, что представляем из себя…. Вы же не скажите, слушая Окуджаву: "Какой у него свитер не модный!"  Мы были поколение Окуджавы. Это было счастье, самое настоящее, жить в одно время с Булатом Окуджавой!

Но в какой-то момент мы почувствовали, что дальше так продолжаться не может. Нагло и бессовестно не снабжались магазины самыми  элементарными товарами – мыло, масло, молочные продукты.  Вкус мяса мы и не знали, поэтому с удовольствием придерживались вегетарианства – это тоже был выход из положения. Но вегетарианство подразумевает определенный набор продуктов. Не было даже минимума.  Начались болезни. В молодом возрасте колит, гастрит, астма, экзема.…

Не посоветовавшись ни с кем, на пике удачной карьеры, мы переехали с Урала в Среднюю Азию.

Муж получил перевод по работе, я тоже устроилась. Маленькая двухкомнатная квартирка в зеленом районе южного города, где в каждое окно свисали гроздья винограда.

Недалеко от дома озеро, и  улицы, как один сплошной цветник.

Нас никто не понял и не поддержал, когда мы оставили город, в котором  родились и выросли, но Бэба написала письмо и сказала, что приедет в гости ко мне на юг.

Очень кстати и вовремя она написала это письмо – мы были в полной растерянности.  Лишиться друзей было невыносимо трудно и больно. Человек вырастает, как растение, в определенной почве, пускает корни, и вдруг вместо белой и пушистой зимы, сухая жара…

Вместо друзей, которые знают тебя с детства, люди, которые присматриваются к тебе, и нужно ещё доказать всем и каждому, что ты не верблюд.

А тут письмо от Бэбы, по содержанию похожее на телеграмму: "Люблю, целую, еду!"

Все переменилось в настроении! Они приехали с мужем – двое дорогих мне людей, совершенно не похожих друг на друга, и как бы не сочетающихся по характеру.

Он - физик по профессии, талантливый и разносторонний человек -  владелец уникальной библиотеки книг и коллекции пластинок самого разного жанра. Но джаз он любил больше всего.

Ещё раньше, когда мы жили на  Урале, встретили эту красивую пару на концерте польских джазистов. Он, муж Бэбы, был в костюме с бабочкой и с бокалом вина. Что-то такое настоящее было в нем и в ней – они жили в своем мире, а вокруг было государство, которое они не понимали, а государство не понимало их.

И вот, мы торопимся завершить ремонт, к нам приезжают  Бэба с мужем. Таких гостей одно удовольствие принимать! Никаких приготовлений и никакой суеты – эти гости сами все готовят замечательно. Ни в одном ресторане так не подадут и не обслужат: прозрачная уха из свежей рыбы, салаты, закуски, фрукты. Ритуал приготовления еды – это тоже общение, радость, ароматы, и мы счастливы, как дети…. Нам было очень хорошо вместе! Плавали в холодном озере, сидели допоздна на веранде и не хотели расставаться.

А потом знаете, что было дальше? Не догадаетесь!!!

Они переехали вслед за нами. Да! Представляете себе? Поменяли квартиру, нашли себе работу и мы, как будто не расставались. Им очень нравилась южная жизнь в Средней Азии, их приняли очень радушно новые друзья, и от моей хандры не осталось и следа.

Бэба никогда меня не забывала. Я была, по сравнению с ней, серьезная, ответственная училка – зубрилка. А она заставляла меня бросить все дела, и просто отдохнуть в сауне, просто поплавать в бассейне. Это общение так необходимо в любом возрасте – тепло и забота родственной души….

Когда я родила сына, она пришла, как близкая родственница, с поздравлениями и подарками:

- Давай, мать, выходи на работу! – сказал она мне уже в дверях, когда мы прощались.

- Да ты что, Бэба?! Ребенку ещё только две недели…

- Ребенку уже две недели!!! – было непонятно она шутит или нет - Я уже договорилась, тебя включили в расписание. Два раза в неделю выйти из дома ты обязана!!!

И я вышла на работу. Это нас спасло. Купить коляску было не на что.
                                                      ***

Старшая дочка двенадцати лет оставалась с малышом на пару часов после обеда, а я бежала на работу.

Через месяц Бэба въехала в наш двор на грузовике с очень красивой мебелью.

- Всё! Хватит нищету разводить! – воскликнула она, и старая мебель уступил место шикарному салону – красный диван и кресла такой же обивки. Мы обалдели: я  на картинках такого не видела….

- А как же деньги, Бэба? – а она уже продала мою старую мебель, договорилась о рассрочке. Она умела не то, что рисковать, а научила меня принимать решения. 

 Бэба уже руководила прибиванием какой - то необыкновенной клетчатой люстры к потолку, и просто заставила меня перейти на новый уровень жизни. Наша двухкомнатная квартира преобразилась, и Бэба была рада не меньше нас.

                            ****

Как она умела делать комплименты! Мы не привыкли к излишествам и в общении. Строгость родителей – это была норма. Как-то случайно я прочитала письмо мамы к своему брату в Днепропетровск: кроме прочих новостей, она написала: "Таня растет и хорошеет…."  И что-то ещё она написала, что типа я буду, когда вырасту, красавицей. Ё …. моё!!!! Вы не представляете, что со мной было! Пунцовая я подошла к зеркалу,  и не могла поверить, что мама считает меня "хорошенькой".  И вот на этом строгом фоне, Бэба уже не по секрету, а во весь голос начала мне советовать распрямить спину в прямом и переносном смысле этого слова.

Все дети красивые, но моя старшая дочь была как будто дочерью Элизабет Тейлор.

- Что это она ест? – спрашивала Бэба, щурясь, у неё была небольшая близорукость.

Мы все ели картошку в мундирах. Я до сих пор люблю хорошего сорта картошку отварить и подать с салатиком, с рыбкой….

- Картошку… - отвечаю я за дочь, потому что та не поняла даже вопроса.

- Картошку? – удивляется Бэба – Это она так картошку ест?!!!

У моей дочери действительно врожденные великосветские манеры, которым я её не обучала. Я, по сравнению со своими детьми, бандерша. Бывают такие парадоксы в природе.

Это было незабываемо! Мы с Бэбкой смеемся, а моя девочка, даже не понимает над чем.

- Так едят эклер или марципан, а она – картошку в мундирах!!!! – Бэба вытирала слезы от смеха. Поймите правильно, мы смеялись не над моей девочкой, а над тем, что никакая советская власть, никакой режим не мог уничтожить красивые манеры, которые были врожденными.

Бэба не говорила серьезно никогда. Вернее её серьезный разговор был всегда несерьезным.

- Возьми эти босоножки  -  ты же разута! – уговаривала она меня, а я сомневалась.

- А какого они размера? -  спросила я, выяснив уже цену.

- Таня!!! – воскликнула Бэба назидательно – Сейчас такие времена, что размер люди не спрашивают: 37 – ой разносишь, 39-й – ремешок подтянешь!

А потом, в конце восьмидесятых,  начались такие события, что мы вынуждены были бежать кто куда. По всей Средней Азии покатились пугающие митинги, а потом погромы….

 События развивались не то что быстро, а стремительно, и надежды никакой не оставалось, что положение нормализуется. Новая картина государства была ещё не ясна, но всё начало трещать по швам и разваливаться.

Бэба с семьей переезжала в Москву, а мы - в Израиль.

Честно сказать, я думала, что она уедет из России самая первая.

Во-первых она была грамотным человеком. Как-то пригласив нас в свою однокомнатную хрущевку, они с мужем, увидев мою реакцию от древнееврейской музыки на уникальной пластинке, подарили мне её и много рассказывали о народе, который сорок лет странствовал по пустыне, а потом пришел к государству Израиль….

Кроме того, Бэбу травили в прямом смысле слова. Спекулятка…. Так называли людей, которые ходили с сумкой на плече, а там было всё – от шарфика из Парижа до польской косметики.

Один её взгляд на меня, когда я жаловалась, что располнела после родов, и я уже, как в сказке, была в новом купальнике, который настолько удачно подходил мне, что я вам передать не могу. Просто она смотрит на меня, достает из сумки купальник точно моего размера и расцветки. И на мой вопросительный взгляд говорит:

- Когда сможешь, отдашь.

                                                          ****

Однажды, поздно вечером, я подробно рассказывала ей о предстоящем конкурсе. Были годы, когда я, в паре с одним замечательным преподавателем, профессионалом высшего класса, готовила детей к конкурсам. Это большая работа! Чтобы вывести ребенка музыканта на сцену с серьезной программой, мы готовились годы.

- А в чем ребенок выйдет на сцену? – спрашивает она, когда я рассказываю ей, что моя дочка завтра тоже играет на конкурсе детей пианистов, но в третьей части концерта Баха немного замедляет темп.

Бэба слушает меня, и одновременно достает из сумки красивое австрийское платье.

- Темп в третьей части концерта – это, конечно, очень важно! Но в чем ребёнок выйдет на сцену? В пионерской форме?

- Это же дорого, Бэба!!! – ахаю я, разглядывая свою дочь в новом платье, цвета морской волны в белую тонкую полосочку.

- Цветок ещё надо прикрепить! – со знанием дела добавляет Бэба, и на другой день сидит на первом ряду концертного зала.

Она не разделяла детей на своих и на чужих!

           *****

В Израиле мы  опять начинали жизнь с нуля.

Другая страна. Учим язык, опять привыкаем к климату, к новым людям…

Через год, когда мы уже не совсем новички, но проблем полным полно, сижу я в классе, с открытой дверью, и работаю с ученицей….

И вдруг, кто-то в проеме двери класса. Мне даже показалось галлюцинация… Нет!!! Не галлюцинация! Это Бэба!

Она приехала ко мне в Израиль.

Доброжелательность Бэбы, родственность, теплота чувств, юмор, всё это окрыляло. С годами, когда мы уже оглядимся в нашей жизни, то замечаем массу завистников самого разного рода, сорта и возраста.

Не богатству завидуют, а абсолютно всему. Цветы в саду выращиваете, муж у вас хороший, вы ещё не облысели, у вас есть любимая работа – зависть во всех её видах и жанрах уже готова зайти в ваш дом. Вас будут критиковать, вам будут советовать, и оставят вас в покое (только на время), пока вы не лишитесь хорошего мужа, любимой работы, а цветы все в саду завянут и погибнут от саранчи, или от наводнения.

Бэба не завидовала. Утром она так хвалила подушку, на которой спала, что я хотела ей подарить её. Она любила солнце, море, путешествия. Но мы не бездельничали. Рассказывали ей, что планируем открыть частное дело – был у нас такой период, когда хотели воплотить мою мечту детства.

Шила и рукодельничала я с пяти лет. А когда приехали в Израиль,  хотела начать швейное производство. У нас ничего не получилось. Сценарий жизни пишем не мы, поэтому пришлось вернуться к своим профессиям.

Но в тот приезд к нам Бэбы, мы чувствовали себя знаменитыми кутюрье, планировали создать Дом моды, и она поддерживала нас, подбрасывала идеи. Мы ехали в Тель- Авив, продумывали и обсуждали детали, как будто главное уже было решено. И мы и она точно знали, что у нас ничего не получится, но, как говорится: мечтать не вредно.

И мы мечтали! В Тель – Авиве есть улица мебели, чуть дальше есть улица хозяйственных магазинов. Но нам нужна была улица тканей. Полный багажник тканей самого разного рода мы купили на сумму баснословную. Бэба восхищалась нами!

В новом государстве мы начинали свое дело. Круто!!!

Мы не расстраивались, когда поняли, что шить по индивидуальному заказу не так-то просто. Но мечта о Доме моды, увела нас от страха и от тоски. Шутка ли третий раз начинать жизнь с нуля! Уже дети подросли – надо им помочь, дать образование. Хорошо, если ребенок бездарный. А если талантливый, и хочет учиться? Армия в Израиле – это сын, который уходит на войну. Начинается отсчет времени. За каждый день молишься и говоришь спасибо, что он прошел.

Без какой-то грандиозной мечты, без проекта, который захватывает своей наивностью, невозможно пройти гору, которая называется абсорбцией.

                                    ****

Бэба писала письма из России, рассказывала о своих гастролях и о театральной жизни. Она работала администратором в одном из московских театров.

Телефонные разговоры – это было понимание с полуслова. Я могла быть слабой и пожаловаться, поплакаться, только ей.

Она очень приглашала в гости:

- Тань, приезжай! Я тебе достану билеты на лучшие спектакли….

А у меня уже появлялись первые признаки усталости.

Есть болезнь такая – Усталость. Она начинается с апатии внутренней, а внешне с обостренного чувства несправедливости.

Чувство несправедливости субъективное. Ты перестаешь видеть плюсы жизни, свои достижения и победы. У тебя ошеломляющие успехи, тебя все любят, к тебе прекрасно относятся…. А ты этого не видишь.

Накапливается негативизм, которым нас кормят политики. Они сговорились и уничтожают население планеты правдой, которая никому не нужна, или ложью, которая нужна им. Самое главное, чтобы не допустить хорошего настроения на планете Земля.

В молодости, и потом по инерции много лет, мы идем вперед и не замечаем, что вокруг нас огромная петля, которая в любое время может затянуться.

А со временем, круг этой петли сжимается, и наступает Усталость, похожая на обреченность.

После гастролей по Америке, Бэба слегла. Театральный сезон начали без администратора.

Когда она не могла говорить по телефону, я разговаривала с её мужем. А когда он отдыхал, я беседовала с ней.

- Пока удается вешать ей лапшу на уши – говорил мне муж Бэбы

А когда он не слышал, она смеялась:

- Он думает, что я не знаю, что со мной….

Когда её не стало, я не поверила. Как можно понять и представить, что человек, который шел впереди всех, упал и не встает? А как же мы?!

И вдруг, моя старшая внучка говорит:

- Как считаешь, бабуля, эта красная сумка не слишком яркая?

- Яркая? Она классная сумка!!! И подходит к твоему наряду.

- А цепочку на ногу одевать?

- Ты ещё спрашиваешь? А как без цепочки на ноге вообще можно жить?!

Модерновой бабушкой я стала в 39 лет, когда родилась моя первая внучка. Много лет вокруг меня дети и взрослые. Всем и каждому я раздаю по кусочку цветной смелой фантазии, которую получила в наследство от Бэбы.

Из мечты можно сочинить мелодию, сшить цыганскую юбку, можно посадить на плечо яркого попугая, подружиться с Котом в сапогах и рано утром выйти в пасмурный день, напевая песенку

 "Разноцветные ярмарки": ( помните  как пела  Марыля Родович?)

Мы забываем, что Женщина звучит во всех мелодиях самых великих композиторов. Ни один художник, не понял бы, что и как ему рисовать, если бы рядом не было Чудо Женщины, которая любит цветы.

И вот что я ещё поняла и запомнила

– Женщина начинает Весну, шикарную Осень, она дает Снегу ослепительный блеск и сверкание, а когда ей грустно, дует пронзительный Ветер и Небеса плачут настоящим проливным дождем…..

               *****

Пальто давило на плечи, а сапоги превратились в свинцовые.

Я боялась расстегнуться, потому это неожиданное весеннее тепло обманчиво. Снег нехотя таял, тоже не особенно доверяя яркому Солнцу. Зимняя шапка, которую я так любила всю зиму, сейчас ощущалась на голове, как громоздкая кастрюля, а волосы под ней слиплись…

И вдруг, на другой стороне улицы, я вижу Наташку. Это была не улица, а почти проспект – движение машин, толпа таких же, как я,  уставших от зимы людей. И Наташка на другой стороне улицы!!!

Я остановилась, как вкопанная. Кричать: "Наташа!" – бесполезно, да и воспитание не позволяет. Что остается? Только смотреть на это Чудо Природы.

Мне казалось, что все видят мою Наташку. Она шла, возвышаясь над толпой. Кроме того, белая, воздушными петлями связанная ею шапка, оттеняла её румянец во всю щеку. "Когда успела шапку связать? – подумала я восторженно – Ведь так не хватает времени!"

Счастье, чары молодости, пружинистая походка Наташки, сумка через плечо с нотами….

Рядом со мной остановился молодой человек, вернее он натолкнулся на меня:

- Вам помочь? – спросил он меня. Я замотала головой, и шапка- кастрюля слезла мне на глаза. Руки были заняты, поэтому он поднял мою шапку-кастрюлю, и ещё раз спросил, еле сдерживая смех:

- Вам помочь?

Надо было ещё тащиться до трамвайного кольца, а потом медленно пилить через весь город. Молодой человек действительно помог мне, потому что я должна была кому-то рассказать про Наташку, и про Весну, которой она уже открыла двери.

Дома меня ждал душ и шампунь "Солнышко".  На космической скорости я довязала себе платье – серенькая шестиклиночка. На рукав не хватило пряжи, да и времени не было – получилось до локтя, очень даже не плохо.

На другой день всё изменилось. Никакой "кастрюли" на голове – рассыпчатая стрижка, сапожки тоненькие, и платье, которое есть, но которого как бы и нет…. Вот как хотите, так и понимайте.

Когда я зашла в класс на урок по камерному ансамблю, немолодой и сильно влюбленный в меня преподаватель, посмотрел так, как будто я была голая…. Не обнаженная, а именно голая. Я отдёрнула платье, и поправила прическу, только чтобы убедиться, что я всё-таки одета.

Не молодой, и сильно влюбленный в меня преподаватель, почему полез вниз под рояль, говоря, что педаль правая сегодня  барахлит. Он долго там стоял на четвереньках, и, держа мою ногу двумя руками, ставил её несколько раз на педаль, "чтобы проверить" : работает ли педаль? Потом так же, не вставая с колен, он обхватил меня, и стал признаваться в любви….

Пришло время объясниться, но мы понимали это объяснение по-разному. Одинокий немолодой человек заблудился…. Его Чувство постучало не в ту дверь. Нельзя было его обидеть ни в коем случае! Да ему от меня и ничего не надо было. Просто рыба плавает в воде.  А людям, как среда обитания, нужен флирт, увлечение, влюбленность.

Когда я смотрю на подиум, где вышагивают длинные "карандаши", с угрожающим  выражением лица, говорящем: "Только подойди!", вспоминаю тот весенний день, когда я сидела на стуле обыкновенного класса, но чувствовала себя на троне.

- Ну что приставал? – спросила Наташка сквозь зубы, не поворачивая головы.

- Дура, ты Наташка! Человек влюблен…. – я тоже не смотрела на неё, мы шли по многолюдному коридору, а мой сильно влюбленный преподаватель провожал нас взглядом.

- А что ты ему ответила? – не отставала Наташка со своими вопросами.

Я, правда, была очень растеряна. Весна ещё, как назло,  наступила так некстати….

- Ты со своей деликатностью, потеряешь мужа и не получишь диплом, прелесть моя!!! – мне не требовались назидания мамы -  у меня была Наташка.

- А что делать? – мы вышли на улицу, и я могла поставить вопрос во весь рост и громким голосом.

Наташка подняла палец к верху и произнесла:

- Женщина должна мужчину выжать, как лимон, и выбросить!!!!!

                        *****

Суп в этой пустой квартире варили в ведре. Ну не ведро, конечно, а кастрюля такая, напоминающая ведро. Я сама ела этот суп – очень вкусно!

- Берешь ведро воды – объяснила мне Наташка – и добавляешь туда готовые брикеты "Горохового супа". Она быстро доедала этот жидкий супчик и поторапливала меня: дел по горло!

- А сколько брикетов? – мне было интересно, не как варят этот суп, а как живут в многодетной семье.

- Не знаю! Мама варит! – ответила Наташка беспечно, довольным и избалованным голосом….

Мы заскакивали к ней очень часто. Они жили в центре города в большой полнометражной квартире, поэтому все "окна" в расписании нашего студенческого периода, мы проводили  у Наташки.

Ни минуты потерянного времени! Если был часик или два перерыв, то тут же готовились к следующему занятию, или к зачету. Очень часто шли примерки уже раскроенного и почти сшитого наряда, причем это действо сопровождалось комментариями по общему стилю и с конструктивными замечаниями.

- Ты видела Иркину блузочку? – Ирка – это Наташкина сестра, только училась на два курса младше нас.

- Видела, Наташ!!!! – отвечала я, пока она делала мне прическу.

Они все в этой многодетной семье были очень красивые, но Ирка – ослепительная. Всё понимаю – гены, наследственная красота, но и манеры великосветской дамы. Вот Наташка спрашивает, видела ли я новую из плотного белого гипюра блузку Ирки? Но она имеет ввиду и поворот головы своей блистательной сестры, и матовую кожу, и полуопущенные ресницы….

Заходит Ирка – само Солнце!  У неё тоже "окно" в расписании:

- Ой, привет! – Тон и улыбка прекрасной Феи. – А суп остался? – она стаскивает сапоги и царственной походкой идет на кухню. Там её ждет почти пустая кастрюля, из которой и мы похлебали этого супчика из концентратов.

- Остатки всегда сладки! – говорит она, возвращаясь, явно довольная, что супа ей оставили. Хотя бывало и по-другому.

Я много времени проводила в этой семье, поэтому знаю, что горбушка хлеба, посыпанного чуть-чуть солью – это изыск.

- Я вот Тане говорю, про твою кофточку – подключает Наташка свою сестру к нашему разговору. – Классно! Правда, Тань?

- Возьми поносить!!! – вдруг зажигается Ирка.

- Да нет, вы что, девчонки?!

- Давай, давай, Тань! Померь!!! Витька умрет, когда тебя увидит в этой кофте.

В этой семье было принято меняться одеждой. Мне кажется, они не знали, что такое жадность.

Вдруг на всю квартиру зазвучал концерт Скрябина, который я только что учила на их инструменте в другой пустой комнате.

- Кто это? – вытаращиваю я глаза, как будто услышала наваждение.

- Гошка!!! -  смеются две мои подружки – У него абсолютный слух, он играет всё.

Я вскакиваю, с недокрученными бигудями, и по пустому коридору несусь, как ненормальная, в комнату, где оставила ноты, по которым занималась пол часа назад (это спасало нас – в перерыв выучить какой-то кусок произведения, да и "просто разогреть руки")

Гошка, парень лет двадцати, брат Наташки и Ирки, шикарными руками, вдохновенно играл мой концерт, над которым я билась уже почти год…. Полноценные аккорды Скрябина,  тема великого концерта Ля- минор, заполнила пространство этой пустой квартиры, как штормовой океан.

Я держалась за стул, чтобы меня не смыло со всей моей бездарностью, талантом этого человека.

Он даже не заметил, как я ошалело прибежала, а потом тихонечко вернулась к девчонкам, которые, как ни в чем не бывало, занимались своими делами.

- Он что учится в консерватории? – спросила я почему-то шепотом.

- Нет!!! – Наташка посмотрела на сестру, расплываясь  в лучезарной улыбке – им предстояло объяснить мне, что Гошка студент авиационного института, но играет все их произведения, потому что у него абсолютный слух: слышит и играет.

- А как же? Он же не учил этот текст! – я всё равно ничего не пониманию.

Мама, этих замечательных друзей моей юности, была уже седой и довольно пожилой женщиной. Она была статная, красивая и очень скромная. Никаких шуточек и прибауточек. Появлялась только, чтобы сказать что-то доброе и приветливое, а часто и вообще её дома не было. Не только её взрослые дети, самостоятельные и совершенно раскованные в этом доме, но и мы, многочисленные подружки, могли принять душ в жаркий день, или лечь на кушетку и поспать часик.

У меня была маленькая дочка. Родила я её на втором курсе дневного фортепианного отделения. Все мои концерты, экзамены, репетиции ребенок переходила с рук на руки.

- Спасибо тёть Кать!!! – говорила Наташка, забирая мою Юльку от вахтерши. Я была ещё занята на каком-нибудь зачете, а Наташка уже кормила мою дочку, укладывала спать, если надо, или гуляла с ней рядом с домом в скверике.

- Ой, неохота от вас уходить – говорила я, напившись чаю с ранетками – такие вы мои золотые!  Мне ещё пилить до дому целый час в трамвае, да и дома шаром покати, а завтра экзамен….

- А какая проблема?! – Наташка вскакивала с места и кричала в пространство этой пустой квартиры, где все звучало громко и гулко, как будто только что вселились жильцы – Ирка-а!!! Поедешь с нами к Таньке? Завтра муз. литературу сдаем – у неё все пластинки есть для экзамена.

- Поеду! – кричала Ирка из соседней комнаты.

- И Аньку со Светкой возьмем. У них завал с муз. литературой, вчера в панику зашли и выйти не могут – добавляла Наташка, натягивая на мою дочку теплые штаны, которые высушила на батарее, после прогулки в снегу.

Она уже звонила Аньке, и мы гурьбой заваливались в грохочущий от радости трамвай,  заходили в Гастроном , с пустыми полками, но какую-то рыбу, типа мороженной трески, нам купить удавалось. На ладошке у Ирки мы считали деньги, и радовались, что всё так удачно складывается – ещё и на батон с изюмом хватило.

Мама моя привыкла ко всему, но терялась, когда компашка, напоминающая  цветных дикарей, вламывалась без предупреждения.

Больше всего нравилась эта шумная обстановка маленькой Юльке.

Уже жарилась рыба, кипела картошка в кастрюле, а мы пока делили билеты к предстоящему экзамену – каждый брал себе темы, готовил их, а потом рассказывал всем. Эта групповая подготовка к экзаменам работала безотказно.

Но, дорогие мои друзья, всё, что я вам рассказала до сих пор – это только прелюдия, т.е. увертюра к настоящему происшествию, которое я обязана вам описать.

                                         *****

Училище искусств – это было здание бывшего дворянского собрания, по стилю напоминавшее дворец с ажурными чугунными дверями и лестницами. Раньше оно принадлежало буржуям и всяким богачам, а теперь мы их свергли и полноправно открывали двери в этот дворец, прекрасно чувствуя себя при этом.

Просторные классы и концертные залы, винтовые лестнички вели к верхним мансардам, где преподавалось или общее фортепиано, или многочисленные маленькие комнатки со старенькими пианино, давали возможность зубрить пассажи не только пианистам, но и трубачам, и скрипачам, и вокалистам.

Одновременно кто-то пел, кто-то  играл, кто-то танцевал, а кто-то рисовал…..

В тот день мы все навалились на огромный стол, в центре которого лежали уже решенные задачки по гармонии – старшекурсники щедро давали списывать, и мы склонили головы над одной нотной тетрадкой.

Зимний день разрисовал окна в узоры, и Ирка, которая  ещё Гармонию не изучала (потому что училась на два курса ниже нас) дышала на стекло, чтобы посмотреть на оживленный перекресток – напротив нас было здание Оперы и Балета, а ещё наискосок – Рыбный магазин.

- Ой, девочки!!! – вдруг завопила Ирка. – Посмотрите, вот Он!!!

Все, как одна, бросили тетрадку с уже решенными задачками по Гармонии, и навалились на Ирку, прилипшую к окну. Дружно стали "оттаивать" ладошками и дыханием лед на стекле, и увидели небольшую группу молодых людей, которые стояли у входа в Рыбный магазин.

- Где? Кто? – спрашивали мы

- Ну, вон там!!! – Ирка была в диком восторге – в серых брюках… Девочки, как Он мне нравится!!!!!

- Какой? ЛевОй или правОй? – я даже не поняла, что Наташка спрашивает своим низким голосом, почти басом.

- Ну, вон слева! Наташа, что делать? – Ирка точно сошла с ума, в этом не было никакого сомнения.

Наташка начала деловито застегивать полушубок и обматывать шею шарфом.

- Ты что спятила? – обычно мне удавалось отрезвить эту румяную, кровь с молоком, Наташку. Но не в это раз. Она шла навстречу Судьбе таким решительным шагом, что  остановить её  было невозможно. Так и запомнился её вопрос: "ЛевОй или правОй" – это всё, что её интересовало.

Как? Что? Зачем? – это было неважно для моей Наташки.

Мы все прильнули к окнам и остановили дыхание – она прошла через перекресток, останавливая движение машин, и направилась к Рыбному магазину.

- Я умру сейчас – сказала Ирка, но могла этого и не говорить – было ясно, что она при смерти от страха. Парень этот в серых брюках нравился ей очень давно, он учился в мединституте, недалеко от нашего училища, и часто приходил с друзьями к нам на вечера.

Мы расплющенными носами прилипли к стеклам зимнего окна, а Наташка уже подходила к избраннику своей сестры Ирки, но он этого ещё не знал, конечно.

У меня заколотилось сердце,  я завороженно смотрела на происходившее, как будто знала, вернее, чувствовала, что происходит что-то значимое.

Прямо на молодых людей Наташка направила свой корпус! Я искала другие слова, но не нашла. Это было не тело Наташки, а именно корпус – высокая, размер ноги, может и сороковой (не знаю, да и не имеет это значения), широкие плечи, румянец на всю щеку. Не слабая, не грустная, а сильный и уверенный в себе человек!

Явно удивившись, молодые люди дали ей дорогу – она прошла сквозь них. Если бы кто-то не отскочил в сторону, сбила бы с ног к чертовой матери…. И зашла в магазин.

"А дальше-то что?" – подумала каждая из нас, затаив дыхание, но все молчали.

Молодые люди оживились, явно обсуждая "явление природы", которым Наташка действительно была на самом деле.

Они уже были готовы к каким-то действиям, но не успели ничего предпринять, потому что Наташка уже вышла из магазина, не обращая ни на кого внимания. Внимания полно!!!! – все молодые люди смотрят на неё с восторгом, а она уже направила свой корпус к перекрестку. Кто-то из ребят задержал её вопросом….  Она пожала плечами, что – то сказала, небрежно бросая слова. И пошла. Просто пошла обратно.

И все молодые люди направились за ней!!!

Вот знаете такую картинку – мама Утка, а за ней семенят утята. Так вот это было именно так!!!

- Что???????? – вытаращили мы глаза друг на друга, отпрянув от окон! – Куда она их ведет?

- Точно спятила…. – сказала я, и прежде всего, спрятала чужую тетрадку с решенными задачками по Гармонии в свой портфель (я столько хлопотала, чтобы достать эту тетрадь!) – Накрывайте на стол!  Гости идут…. Как я устала от вас – добавила я, потому что безголовость всей этой девчачьей стаи не переставал меня удивлять.

Наташка ввалилась с этой гурьбой новых знакомых, и для фасону  мы ещё какое-то время изображали из себя серьезных студенток, но через пару минут буквально, кто-то из медиков бацал фокстрот на разбитом стареньком пианино, а девчонки разливали вино "Лидия" в откуда-то появившиеся стаканчики.

В сумраке этого же дня, мы с Наташкой сидели около стола, заваленного учебниками и нотными листками, а я всё продолжала спрашивать:

- Наташ! Ну как??? Как они за тобой пошли? – мне было не понятно.

- Женщина – важно поднимая палец к верху, отвечала Наташка – берет мужчину, выжимает, как лимон, и выбрасывает!

Мне приходилось шить себе наряды из лоскуточков, из старых маминых  платьев. Не важно, что было на мне одето, не важно, как я выглядела – толстая я или худая, молодая я или старая, проблем с очарованием мужского пола у меня не было, после этого случая.

Не надо какой-то особой косметики или драгоценностей, не надо высшего образования и знания языков! Просто спроси: левОй или правОй? Какой? Какого мужчину ты хочешь!!? Любой наш!

А потом в сумерках скажи ему на ухо:

- Женщина берет мужчину, выжимает как лимон, и выбрасывает…. – пусть посмеется.

Правда и только Правда

Она сидела на старом кафельном полу крошечной ванной комнаты, когда мне удалось втиснуться в приоткрытую дверь. Её мама позвонила около одиннадцати вечера, и я услышала её всхлипывания в трубке:

- Я боюсь… Она закрылась в ванной. Что делать?

Накинула шубейку и бегу через дорогу. Ветер со снегом обжигает лицо и это спасает, отрезвляет – меня бьет колотун страха. Не помню, что я проскулила ей в щелку двери, но она впустила меня в свое горе….

Игорь предал её. Это знали все. Нет, он ничего не делал назло, он просто предал её. Не знаю, сколько они дружили – с детского сада или со школы, но Ирка купалась в счастье. Она была рождена для счастья! Маленькая, славная фигурка, плотненькое телосложение, она была у нас на курсе самая любимая. К ней хотелось прижаться, обнять, с ней можно было шутить и хохотать…. Всё сложное она превращала в простое, а самое главное рядом с ней было место для других мнений, знаний, понятий. Она ждала, когда я начну готовиться к экзаменам, и мы подходили друг к другу по всем параметрам характера. К нам притягивались все из нашей группы. В сессию, у нас дома, спали вповалку, отламывали от одного батона, пили ряженку из одной бутылки и никогда не думали о том, что горе или предательство может упасть глыбой и придавить, или поглотить, как снежная лавина, каждого из нас.

Игорь был частью её, но я никогда не думала, что он так много для неё значит. Она никогда не откровенничала, и не рассказывала о своих чувствах к нему, не потому что скрытничала, а потому что сама не знала, как она его любит.

Когда я её увидела, то не узнала…. Скрюченный зверек, затравленный взгляд и опухшее лицо в бурых пятнах.

- Не смей! – сказала я после паузы в целую вечность.  Мне надо было осознать: любовь – это что такое? Это что такое она себе позволяет?!  Веселого солнечного человека превратить в затравленного зверька???

- Ты видела, как он смотрел на неё, как прижимал к себе? – она начинала говорить, и это уже помогало.

- Не смей! – повторила я. Зачем эта любовь нужна? Нет уж спасибо!

Я начинала злиться, но на кого? Игорь имел право влюбиться, бросить Ирку. Он имел право!

- Он сказал мне, чтобы я не звонила…. – она относилась к нему, как к своему ребенку. А ведь он ей был никто!  Он уже ей был никто – мне это было понятно.

И вот тут, на фоне этого Иркиного горя, ко мне вернулось моё желание жить. Сначала это желание вернулось ко мне.

Я первая встала во весь рост и увидела нас со стороны:

- Слушай, моя дорогая! Слушай что будет!!! – глаза мои загорелись, и она почувствовала, что у меня есть план Барбаросса.

Поперек ванной висела веревка, на которой болтался классический вечерний комплект – чулки, носки, трусы, комбинация.

- Ну, ка идем на кухню. Ставь чай! Страдать каждый дурак может – произнесла я тоном полководца, и Ирка побрела вслед за мной, держась за стеночку. Её мама тенью прошла в свою комнату и закрыла дверь.

Кухня превратилась в сцену, в мастерскую, в пространство моего творчества. Если бы надо было, зазвучал бы оркестр из оркестровой ямы. Но пока было не до оркестров….

Ирка не могла открыть глаза, отечность превратила её в слепую старушку.

Я знала эту кухню с детства, как свои пять пальцев.  Даже было место в "партере", которое мне уступали – табуретка около батареи. Но сегодня там села Ирка и улыбнулась мне. Предательство уступило место печали и в её сердце.

Цветастый Чайник свистком вызвался мне помогать - я знала, что он настоящий друг.

- Завтра у нас экзамен по сольфеджио – начала я свой сценарий победителя – и мы с тобой сдадим его на отлично. Поняла?

- Поняла… - усмехнулась Ирка, давая мне понять, что она не способна думать ни о чем.

- Но это будет только начало!!!

- Чего начало?

- Начало всего!!! – я старалась не повышать голос, потому что Иркина мама, обязана была отдохнуть после всего, что она пережила. Но вдохновение окрасило кухню незабываемым Светом.

Пройдут годы, а мы с Иркой запомним каждое мгновение этого события.

Вы не поверите, но всё, что я рассказала Ирке в тот вечер, произошло. Она слушала меня внимательно, не воспринимала серьезно, потому что, когда у меня фантазия разгуляется, трудно понять я шучу или нет.

На нервной почве я смолотила все бублики и, прихлебывая остывший чай, рисовала Ирке её будущее. Она хохотала, по инерции плакала, не верила, конечно .…

А меня трясло и лихорадило – так всё здорово получалось!

Мы, две семнадцатилетние девчушки, улеглись валетом на топчане, и уже с нетерпением ждали утра - знали, что просто так мы "врагу" не сдадимся, и голыми руками нас не возьмешь!

Несколько часов сна, и как бойцы, вскочили для выполнения важного задания.

Обычно, мы готовились к экзаменам все – родители мои закрывали глаза на толпу друзей, потому что знали, что в одиночестве я готовиться к экзаменам не могу. Мне нужна была публика, компания, группа поддержки.

Но в то утро мы с Иркой отказали всем. Это было задумано ещё вчера на полу в ванной, когда мы сидели под веревкой с мокрым бельем. Спокойно, но уверенно мы начали скулить тонны упражнений по сольфеджио, диктовать друг другу музыкальные диктанты, решать задачки по гармонии. К экзамену, который начинался в два часа дня, Иришкина физиономия пришла почти в норму, потому что мы накладывали ей на глаза компрессы из холодного чая.

- Ещё чего не хватало! – запас девчачьей гордости у меня был бездонный. – Плакать мы из-за него будем?! Делать нам больше нечего!!!

На экзамен мы явились, как в ресторан – накрасились, не жалея косметики. Ирка одела свой шикарный, белый берет и красные клипсы.

- Знай наших! –  сказала я её отражению в зеркале.

Запомнилась преподавательница – худенькая, похожая на китаяночку, умница, которая сразу же всё поняла. Ну а что вы удивляетесь? Есть люди непонимающие, а есть секут ситуацию моментально.

Не важно, что мы сдали этот экзамен на пятерки. Это совершенно не важно! Просто часть сценария. Самое главное, что Игорь не сдал это экзамен. Понимаете? Это было самым главным. Он экзамен не сдал.

Ирка,  ослепленная своей любовью, не знала, что он только рядом с нами получал свои трояки. И я, пока не сыпала соль на её раны – не разоблачала. Но, закрыв перед ним дверь, я уже знала, что теперь Он будет сам плыть и выплывать, как сможет.

- Счастливо оставаться! – сказали мы с Иркой тем, кто ещё готовился сдавать экзамен, и направились в "Пышечную" праздновать начало нашей победы.

К весне она познакомилась с Колей. А Коля, между прочим, был офицером советской армии. Такой же коренастый паренек, который даже не дождался летней сессии и увез мою Ирку в Германию, где он служил. Она оформила академический, и уехала с Колей по месту прохождения его службы.

Игорь переходил с курса на курс также вяло, как и всё что он делал.

На его руке всегда висела дама его сердца, и раздражения своего он даже не пытался скрыть.

- Как у Ирки то дела? – спрашивал он небрежно – Она же пишет тебе, я знаю.

- А тебе что, не пишет что ли? – удивлялась я наивно. – Вы же с ней так много лет дружили!

Я уж не знаю, какими нецензурными словами он выражался мне вслед, но держать удар я умею. Причем у меня это врожденное качество.

Через полтора года Ирка приехала сдавать сессию. Я высылала ей программу, она делала контрольные, перевелась на заочное отделение.

Остановилась она у своей мамы, но они с Колей и с очаровательным блондинистым сынишкой кочевали из дома в дом -  у Коли было много родни. Везде накрывали стол, пили, ели, играли на гармошке - короче всё, как надо! К Ирке вернулась её солнечность, и я впервые обратила внимание, что у неё бесподобный грудной голос. Она расцвела, но не поправилась. На малыше был клетчатый комбинезон, и он улыбался Иркиной улыбкой.

Вечерами мы, как прежде, вместе готовились к экзаменам по теории, но самое главное, надо было сдать специальность.

Учились мы на фортепианном отделении училища искусств, и у Ирки были задолжности. Надо было выйти на сцену, после декретного отпуска, и отыграть совсем непростую программу.

О нашем с ней плане Барбаросса мы больше не говорили, потому что он был у нас в крови. В ту ночь, когда Ирка закрылась в своем горе, и как затравленный зверек осталась один на один с Предательством, мы всё обсудили, и больше не возвращались к тому, что решили в ту ночь. Всё выполнение и воплощение из нашего сценария уже происходило без нашего участия. Мы были главными действующими лицами, и никто не мог нам помешать держать голову высоко.

В день Иркиного экзамена по специальности, Игорь бросил свою даму сердца. Из гулкого коридора доносились обрывки грубых слов: "Отстань! Не висни!!" и я подумала, что Ирке он тоже так же кричал когда бросал её.

Он сел в последнем ряду полупустого зала. За столом сидела комиссия из наших же преподавателей, все были доброжелательны и приветливы с Иркой – мамочка всё-таки сдает экзамен.

И вот эта Ирка-мамочка поднимается на сцену, садится за рояль и снимает жакет…. Господи, прости за все сразу! Спереди её черненькое платье было, как платье, даже закрыто под шейку. Но спина! Открыта вся спина до копчика.

- Ну что было в германском магазине, то и купила… - съязвила заведующая фортепианным отделением.

Играла Ирка не напрягаясь, но аккуратненько. Она вообще была способным человеком. Помните, как мы с ней сдали сольфеджио, после той страшной ночи? Это же надо иметь силу характера! Другая бы наглоталась таблеток, выпила бы какого-нибудь уксуса… Но Ирка моя, молодец. Ей было удобно в этом открытом платье, и она отыграла программу вполне прилично.

- У вас, что так все приходят на экзамен в Германии? – спросила та же преподавательница, подписывая зачетку, имея ввиду открытую спину студентки. Но Ирка сделала вид, что не поняла вопроса и не торопилась одевать жакет.

Он сидел на последнем ряду и, наверное, хотел подойти к ней, но не мог… Просто физически не мог! Его парализовало!!!  Наверное, не хорошо, если я скажу, что радовалась его "параличу"…..

Поймите меня правильно. Я была в восторге от того, что всё, что я говорила Ирке в ту ночь, сбывалось!

- Ты будешь идти с коляской по бульвару, а он остановится и не сможет к тебе подойти! Ты будешь настолько царственно красива, что он не посмеет подойти к тебе!!! – Мои слова отпечатывались в её сердце, и она преданно смотрела на меня красными отекшими глазами.

Я тогда понимала, что она не может поверить в такой поворот событий, но слушать ей этот сценарий было необходимо.

После экзаменов, мы накрыли стол в нашей квартирке на первом этаже. Окна были открыты, и сирень радовалась за нас! Пели под гитару, танцевали, шутили – замечательная студенческая вечеринка. Утром Ирка уезжала в Германию, а пока все хохотали над её декольте на спине, и над преподавателями, которые с трудом сдерживали шок от её выходки.

Все разошлись, обменивались адресами и телефонами. Уборка не заняла много времени, как и приготовление к этому вечеру.

Я вышла во двор выбросить мусор, и вдруг из-за кустов сирени появился Игорь:

- Дай мне её адрес !!! – Прохрипел он, и глаза его из под лобья смотрели на меня так, как будто бы я ему была должна и обязана.

И вот тут, началась сцена, которая уже была мною отрепетирована до блеска. Ещё в ту страшную ночь, когда её мама испугалась до смерти, я сказала Ирке:

- Он приползет, он на всю жизнь останется раненым зверем! Он поймет, что Предательство – это страна предателей. Ты – сказала я Ирке – будешь грустить двадцать минут сейчас (это всё, что я тебе разрешаю), а он будет страдать всю жизнь – это удел предателей.

Он выслушал мой отрепетированный  текст, и пошел, шатаясь, прочь из Иркиной жизни.