Мама с сестрой Женей писали из Уфы аккуратно. Отца мы похоронили 10 июля 1942 года, я в то время был ещё в Уфе – учился в медицинском военном училище.
Старших брат без отдыха воевал на западном фронте. Я ему зашифровано сообщил, где нахожусь. Он меня понял.
В тот вечер, я запомнил дату - 10 июля 1043 года – годовщина папиной смерти, я находился в лесу. Мы с солдатами собирали хвою для настойки – борьба с цингой. Солнце уже садилось за горизонт, когда мы возвратились в расположение дивизиона. Вдруг Лёша Ефремов встречает меня с криком:
- Где ты, Марк, шляешься? К тебе брат приехал!
Я привык к розыгрышам, и Ефремову не поверил. Все знали, что у меня есть брат, и том, что я его очень люблю и горжусь им. Не поверил я, а сам думаю: « Хорошо, если бы Дуся приехал!»
А Ерёмин не унимается: «Куда ты идёшь? Посмотри назад!»
Оказывается я прошёл мимо сидящего на скамейке брата. Он меня увидел, засмеялся, но не остановил. Невозможно передать словами мои чувства!!!
Мы с Дусей подошли к моему командиру – брат просил, чтобы меня откомандировали к нему в часть. Командир не мог этого сделать – через три дня мы отправлялись на передовую.
Меня отпустили на сутки. Этого времени мы не могли использовать: в пять утра брат поездом уехал в Москву. Мы с ним, в общей сложности провели семь – восемь часов.
Расстелили в лесу плащ-палатку. У Дуси было пару фляг спирта и кусок сала. Я принёс хлеба и ещё чего – то. Так мы, не пьянея, проговорили всю ночь. Так прошла наша последняя встреча…
Брат просил меня подробно рассказать о папе. Потом он много говорил об отце такого, что я не знал и не мог знать – об уме отца, о его порядочности, об эрудиции, о верности семье, делу, долгу.
Я получил от Дуси самый подробный инструктаж, как вести себя на передовой, в бою, на что обратить внимание, как окапываться, как проверять воду, где не брать её для питья, где стирать…Я всё запомнил! Это было всё очень важно и значимо, а главное, потому что это Дуся говорил.
С юношеских лет брат логично мыслил. Он первый мне раскрыл мне смысл романа «Овод», рассказал о похождениях Тарзана, о Швейке, «О золотом теленке» и «Двенадцати стульях». От брата я впервые услышал о «Трёх мушкетёрах» и о «Графе Монте Кристо».
Не было вечера в моём детстве, чтобы Дуся перед сном не рассказал мне какую – нибудь историю. Он водил меня к своему другу Любимову на прослушивание грамзаписей. Я ходил вместе с ним к его знакомым художникам, сопровождал его на репетиции драмкружка, на тренировки по боксу, в цирк на сеансы классической борьбы, на встречи с великими шахматистами, Капабланкой и Флором, где они давали сеансы одновременной игры. От брата я узнал всё на свете! Правила бокса и борьбы, как нырять, он привил мне любовь к футболу, познакомил со знаменитым Иваном Кузьменко – футболистом, возглавившим в оккупированном Киеве футбольную команду, гордо победившую футболистов фашистов. Всех борцов от Поддубного до Бравермана, я знал от брата.
Я Дусю познакомил с Соней Димент, и он был доволен тем, что мне нравится такая девушка. Брата я привёл в дом к Соне, и он оставил хорошее впечатление на Самуила Исааковича и Рахиль Абрамовну.
Меньше, чем через один год – в июне 1944 года мой брат погиб, при освобождении города Витебска. Я в это время был под Выборгом. Дуся долго меня уговаривал бросить всё, и без всякого разрешения ехать к нему в бригаду. Я не решился.
Может быть, решись я на его предложение, сохранил бы его от наезда на вражескую мину.
С тех пор прошли десятилетия…. А до сих пор не верю, что Дуси нет в живых!
И совершенно не удивился, если бы встретил его. Киноартист Сафронов очень напоминает мне Дусю. У брата был незаурядный талант драматического актера.
Обладая феноменальной памятью, внутренними музыкальными данными, ритмом, пластикой, совершенной дикцией, брат имел большой успех на любительской сцене. Он мне читал отрывок из «Поднятой Целины», где Давыдов был ему особенно приятен.
Часами он простаивал у зеркала, отрабатывая мимику, выражение лица, постановку танцев, и при этом только мне доверялось присутствовать и представлять публику.
И ещё одна страсть была у моего старшего брата - фантазирование! В каких только «путешествиях» мы с ним не побывали: даже на танке - амфибии проходили Атлантический океан!
Всевозможные приключения и увлечения мешали учёбе брата в школе. В техникуме он увлекался драмкружком, а в военном училище - фехтованием, боксом, танцами. Осталась в памяти его первая увольнительная из сапёрного батальона – он демонстрирует приёмы строевой подготовки… Потом мы встречали его в блестящей форме курсанта Ленинградского военно – инженерного училища.
Он писал из Ленинграда: «Спальня нашего взвода размещена в спальных покоях царя Павла. Царь перевернулся бы в гробу, если бы узнал, что еврей спокойно чувствует себя в этой обстановке!»
Письма Дуси из Полоцка – его назначили командиром роты. Молчание из Карельского перешейка, куда его роте сам Водопьянов сбрасывал со своего самолета продовольствия и теплую одежду. До Финляндии, Польша и Бессарабия.
Войну он начал лейтенантом – командиром роты, погиб – полковником, командиром бригады. «После войны, я закончу академию Генштаба, буду генералом! Все будут жить со мной! Только со мной!» Так бы и было, я в этом не сомневаюсь. Таким был мой брат Дуся. Я гордился своим братом. Ни к кому в полк не приезжал брат, только ко мне. Был бы жив отец, он тоже непременно бы побывал в моём полку. В те дни брату дали десятидневный отпуск. Он повидался со своей женой Розой и двухлетней дочерью Майей. Возвращаясь от них из Мелекеса, он навестил меня в лесу под Коломной. После нашего расставания, через пару недель пришло от Дуси письмо – ему присвоили майора.
Комментариев нет:
Отправить комментарий