Поступила команда всех нас перебросить в лес, примерно километрах в шести от совхоза «Подводник». Землянки кто – то до нас соорудил. Очевидно, часть, занимающая их до нас, убыла на фронт.
Появился новый связист – Валерий Дыдзуль. Фролов куда – то исчез. С нами на фронт не последовал. Закрепились в тылу и майор Токарев, и врач Барышников. Зверски они берегли свои шкуры.
Коломна в то время считалась крупным учебным артиллерийским центром, многие в нём обосновались.
В конце марта в полк прибыла группа молоденьких офицеров - выпускников артучилища, до этого они все вместе закончили московскую специальную артиллерийскую школу. В ней до войны учился мой двоюродный брат Ися Табачников.
Среди молодых офицеров были Володя Маркович, Никита Черкасов, Юра Щукин и многие другие, но с этими ребятами я очень подружился.
Володю Марковича наш командир Чигирь выбрал себе в адъютанты. Хотя какой их него адъютант?
Родился Володя Маркович в 1924 году в Лондоне. Его отец, тоже Владимир Маркович, до Октябрьской революции, вступил в партию большевиков, был ленинцем и находился в политэмиграции. В 1918 году работал в Одессе, где случайно, купаясь в море, спас девчонку – Нину Кардаш. Потом на ней женился. Она ему родила сына и двух дочерей – Лёлю и Таню.
Нина окончила институт журналистики, и впоследствии стала ответственным работником ТАСС СССР. После войны я часто встречался с Ниной Степановной.
Как – то прибыл к нам заместитель командира по политической части капитан Михаил Эпштейн. Прямо из госпиталя, с распухшей стопой, опираясь на палку, Эпштейн зашёл ко мне в землянку с просьбой посмотреть ему ногу.
Из госпиталя он выписался явно преждевременно. Я начал ему делать дважды в день массажи, разработку голеностопного сустава. Потом достал в военном госпитале в Коломне парафин, и прогревал больную стопу Эпштейна. Таким образом в течении полутора месяцев нам удалось полностью ликвидировать последствия ранения. С Эпштейном у меня сложились отличные взаимоотношения.
Одно мне в нём не нравилось – полное отсутствие музыкального слуха, но при этом постоянное желание петь. Агроном из Белоруссии, светлая и ясная голова был этот Миша Эпштейн. У подобного типа людей настроение всегда бывает ровным и хорошим.
Эпштейн взялся за налаживание быта, точнее за культуру быта офицеров и солдат. С появлением замполита в дивизионе стали чувствоваться система и дисциплина.
Этот человек создавал боевой настрой, понимание задач, от которых зависела судьба всей страны.
У него были стычки с начальством, но он умел побеждать и не подавать виду, что победил – в этом была его сила и порядочность. Он растворил пустую болтовню о ненужности политработников. Солдаты боготворили его.
Он был крестьянином, агрономом, временно оторвавшийся от своего дела, от земли, чтобы разгромить врага. Но не просто разгромить, а на основе умения, выучки, порядка и системы.
Торопливости и суеты в подготовке нас к боям не было, но время зря не терялось. Почаще стал появляться в полку командир бригады полковник Фефёлов и его помощники.
В июне нас перевели в Щуровский лес на левый берег Оки. Стала дружно поступать техника – пушки и американские автомобили. Произошел огромный приток личного состава. Петра Фоменко перевели начальником штаба второго дивизиона, а к нам на эту должность назначили вновь прибывшего старшего лейтенанта Ивана Рыжикова.
Очень много прибыло солдат из средней Азии – узбеков и туркменов в халатах, чалмах и с длинными бородами. Когда их побрили и постригли, они стали выглядеть нормально. Запомнился мне повал Абдулаев, разведчики Бабаев и Ибрагимов. С ними я дружил до конца войны.
Комментариев нет:
Отправить комментарий