Сколько я себя в детстве помню – всегда про себя пел, сочинял оперы. Идёшь в школу три квартала: первый – увертюра, второй – первый акт и т. д. Любимая моя опера была «Запорожец за Дунаем», я знал её всю на память от первой до последней ноты. Очень мне нравилась « Наталка Полтавка». Все оперы Чайковского, Верди, Бизе были в моем репертуаре. Оперетты Кальмана и Легара, вся программа Леонида Утёсова.
Кинофильмы мы смотрели по десять и более раз подряд, пока не выучивался весь текст наизусть со всеми ударениями и интонациями.
В наши дни собираются компании, и никто толком не знает ни одной песни. Тогда мы пели, и нас не надо было уговаривать.
К книгам меня приобщил папа и мой старший брат Дуся. Отец привил мне вкус к классике. Сочинения Пушкина, Лермонтова, Гоголя у нас были дома. Но я был активным читателем детской библиотеки, где систематически состоялись обсуждения прочитанных книг и диспуты.
Часто выступал профессор из университета Цимерман. Эдакий большелобый старичок.
Хромала у меня русская грамматика, очень я из–за этого страдал. На пятом этаже нашего дома жила филолог Малиновская. Мама для неё варила обеды, как бы экономила ей время, чтобы она могла заниматься со мной. А в школе нам преподавал русский язык и литературу Чернявский, приятель Малиновской, он тоже помогал мне. Дела мои по русскому языку стали поправляться. Малиновская много рассказывала о Шаляпине, о Маяковском, о Горьком. Показывала фотографии, где она и её муж были сняты со знаменитыми литераторами и актёрами.
В эти же годы в мою жизнь вошли шахматы и футбол.
В Днепропетровск приезжали Сало Флор и Хозе – Рауль Капабланка. Мы пробивали возможности присутствовать на сеансах одновременной игры со знаменитыми гроссмейстерами.
Школа, футбол, шахматы, хор….
А тут ещё девчонки начали привлекать моё внимание. На праздники мы собирались у Бэбы Торбиной. В складчину накрывали стол. Однажды на одну из вечеринок , в честь Первого Мая, к нам нагрянул наш классный руководитель Василий Антонович. На воспоминании об этом человеке хочу остановиться особо.
Внешне он напоминал актёра Абрикосова. Стройный, подтянутый, аккуратный, всегда в тёмном костюме, при галстуке. Нас, учеников, всегда удивляло умение Василия Антоновича точно чертить на доске мелом – одним движением руки круг, треугольники, квадраты, ромбы – без линейки, но абсолютно точно. Даже учительница черчения Анна Осиповна, всегда пользовалась линейкой и циркулем.
До Василия Антоновича нас учил математике Панько Григорьевич, он же был руководителем школьного оркестра народных инструментов. У него весь урок был построен на доброжелательных шутках. А Василий Антонович был строг, на его уроках стояла тишина – он нами руководил жёстко, без послаблений и заигрываний. И как классный руководитель Василий Антонович держал нас под постоянным и неослабным контролем.
Не помню по какому поводу, но как-то он пригласил меня к себе домой, в гости. Я не был отличником, но Василий Антонович очень хорошо ко мне относился. Он бывал дома у всех учеников класса, проводил очень интересные собрания учеников и родителей. Выпускной вечер был интересным, трогательным, и остался в памяти потому что на нём были и мои мама с папой.
Шло лето 1939 года. Я готовился к экзаменам в мединститут.
Комментариев нет:
Отправить комментарий